Этнографические концерты Фольклорной комиссии
Союза композиторов России.
Часть I. 1966-1972

Более полувека назад известный московский музыковед-фольклорист Вячеслав Михайлович Щуров инициировал проведение музыкально-этнографических концертов с участием аутентичных сельских певцов и инструменталистов. Именно тогда, на исходе хрущёвской «оттепели», столичная общественность — в первую очередь творческая интеллигенция и студенты московских вузов культуры и искусства — открыли для себя подлинное звучание традиционных народных песен. Значение этих концертов для отечественной культуры трудно переоценить, их можно назвать историческими в полном смысле этого слова. Они послужили мощным толчком для формирования фольклорного движения в России и шире — в республиках бывшего СССР; стимулировали развитие отечественной композиторской школы, профессионального и любительского народно-певческого искусства.

Многие из фольклорных произведений, вошедших в программы этнографических концертов, были в те годы записаны профессиональными звукооператорами и впоследствии опубликованы на виниловых дисках. Сейчас значительную часть их можно найти в интернете, хотя и плохо паспортизованную. Однако фонограммы самих концертов, ныне хранящихся в Фонограммархиве Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, никогда не публиковались. А ведь именно они дают неповторимую возможность окунуться в живую звуковую атмосферу тех лет, испытать те же чувства, которые испытывали слушатели, впервые соприкоснувшись с шедеврами народной музыки и с искусством выдающихся народных музыкантов. Ни для кого не секрет, что условия сеанса студийной звукозаписи, на котором исполнители чувствовали себя скованно и некомфортно, боясь пошевелиться или кашлянуть, кардинально отличаются от наэлектризованной атмосферы переполненного концертного зала, восторженного приёма взволнованной публики, с огромным энтузиазмом приветствовавшей участников концерта.

Сопоставление исполнения песен в разных условиях имеет и безусловное научное значение, особенно в наши дни, когда всё более заявляет о себе антропологический подход в этномузыкознании, нацеленный на личность народного музыканта и её проявления в процессе музицирования.

Всё это обусловило реализацию проекта, инициированного сотрудниками ФА ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН — электронную публикацию фонограмм этнографических концертов Фольклорной комиссии 1966 – 2000 годов. Можно надеяться, что данный проект ознаменует начало воплощения в жизнь давней мечты всех профессиональных исследователей и любителей музыкального фольклора: открытия широкого доступа к сокровищам традиционного музыкального наследия, хранящегося в звуковых коллекциях и фондах академических, научно-исследовательских и образовательных учреждениях России.

I. 1966-1972

Культурное пространство России на протяжении трёх последних столетий характеризовалось противостоянием города, ориентированного на европейскую культуру, чутко улавливавшего всё новое, авангардное, приходящее с Запада, и деревни, сохранявшей старые традиции и многие элементы архаического мировоззрения. Напряжение, возникающее между этими двумя полюсами, определило постоянные изменения в отношении города к деревенской культуре. Краткие всплески бурного интереса городской интеллигенции ко всему «исконному», «истинно русскому» чередовались с долгими периодами неприятия и забвения. Эпохой такого «охлаждения» стали пять десятилетий советской власти, что во многом было продиктовано отношением советского государства к крестьянству. Видя прямую угрозу успешному продвижению своей идеологии в прочном патриархальном укладе сельской общины, властные структуры стремились разрушить его. В этой борьбе использовались различные способы воздействия — от репрессий, которым было подвергнуто крестьянство в годы коллективизации, до дискредитации сельского образа жизни в послевоенный период. В те годы, когда волна патриотизма могла бы способствовать возрождению интереса к национальным традициям, был создан и растиражирован образ отсталой, малокультурной, примитивной «дярёвни», в результате чего люди стали стесняться своего сельского происхождения и отвергать всё, что могло напомнить о нём.

Традиционная культура в советскую эпоху разделял судьбу своих носителей. Отголоски этого фольклористы-собиратели могли наблюдать ещё в 1970-е годы, когда сельские жители стеснялись петь старинные песни: «Скажут, что пьяные!». Что же касается горожан, то у поколения, рождённого при советской власти, было воспитано крайне негативное отношение к народной песне. Не последнюю роль в этом сыграли государственные народные хоры, особенно созданные в 1940-е годы, с их псевдотрадиционным репертуаром, создававшие фальшивый образ счастливого колхозного крестьянства. Подлинное звучание русских народных песен было прочно забыто широкими кругами городского общества, и лишь узкий круг учёных-фольклористов имел о нём представление.

Такая ситуация сложилась к началу 1960-х годов. Однако в те последние годы хрущёвской «оттепели» маятник отношения общества к народной культуре резко качнулся в противоположную сторону. Недоверие к официальной пропаганде, долгие годы скрывавшей от народа истинное положение дел в стране, привело многих представителей творческой интеллигенции к открытию для себя неизвестных или забытых культурных ценностей. Одним из результатов такого «нео-ренессанса» стал романтический интерес к русской старине, воплотившийся в музыке и литературе «новой фольклорной волны», в зарождении общественного движения по реставрации памятников древнерусской архитекторы, в модном в те годы увлечении коллекционированием икон. В кругу этих явлений стоят и этнографические концерты с участием деревенских певцов и инструменталистов, после полувекового перерыва возвратившиеся в музыкальную жизнь Москвы[1].

Идейным вдохновителем, организатором и ведущим этих концертов в течение первых шести лет был известный московский фольклорист, собиратель и исполнитель русских народных песен В. М. Щуров. Как вспоминает он сам, инициатива приглашения лучших сельских певцов, знатоков старинных песен в Москву была вызвана желанием сохранить их искусство в высококачественных студийных звукозаписях. Он писал: «Не возникало сомнений, что с развитием цивилизации архаические формы народного музицирования неизбежно погибнут в естественной крестьянской среде. Следовательно, нужно приложить все усилия, чтобы хотя бы в механическом звучании увековечить их. Наиболее совершенным и надёжным способом хранения звуковой информации была матрица к грампластинке. Поэтому заинтересованные специалисты задались целью запечатлеть аутентичное народное пение на студиях грамзаписи»[2].

Финансирование концертов взяла на себя Фольклорная комиссия Союза композиторов Российской Федерации, руководимая в те годы Л. Н. Лебединским. Первый концерт состоялся 31 марта 1966 года в маленьком зале Бюро пропаганды советской музыки Союза композиторов СССР, расположенном на улице Готвальда[3], недалеко от станции метро «Новослободская». Организаторы концерта выбрали этот зал, вмещавший менее ста человек, не веря в успех своей акции. Однако желающих попасть на концерт оказалось намного больше, нежели мест в зале, и стала очевидной необходимость продолжение концертной деятельности.

В. М. Щуров тщательно отбирал участников первого концерта, руководствуясь результатами фольклорных экспедиций Кабинета народной музыки Московской консерватории имени П. И. Чайковского, где он работал в течение многих лет. Остановимся подробнее на программе первого концерта.

В середине ХХ века, когда на смену фонографу пришли ленточные магнитофоны — первоначально слишком громоздкие, с трудом поддающиеся транспортировке, но всё же ставшие значительным достижением в области фиксации народной музыки — было сделано немало впечатляющих экспедиционных открытий. Одним из них стала музыкальная традиция русско-украинского пограничья, западных районов Брянской области. Идея экспедиций по следам выдающегося собирателя А. И. Рубца (1837-1913) принадлежит К. В. Квитке, которых вплоть до своей кончины (в 1953 г.) возглавлял собирательскую и исследовательскую деятельность фольклористов Московской консерватории. Необходимость экспедиций на территорию бывшей Черниговской губернии определялась не только фактом влияния сборника Рубца[4] на творчество русских композиторов 2-й половины XIX столетия, но и желанием найти аргументы для решения давнего спора по поводу атрибуции песен, опубликованных в его сборнике, как украинских. К. В. Квитка считал, что А. И. Рубец преувеличивал украинизмы в местном диалекте, «что Рубец, издавая песни, сознательно украинизировал фонетику говоров упомянутой местности — в этом нет никакого сомнения»[5].

Экспедиции сотрудников Московской консерватории в Стародубский район Брянской области состоялись в 1951, 1953, 1954, 1959 гг. Больше всего звукозаписей было сделано от жителей сёл Остроглядово и Курковичи. Именно они легли в основу сборника, работу над которым завершала К. Г. Свитова как раз в то время, когда В. М. Щуров формировал программу музыкально-этнографических концертов. В первом из них принял участие квартет певиц из с. Остроглядово: Е. Г. Волына, Т. Т. Коровякова, П. В. Полещенко и Ф. Л. Сторожкова. В их исполнении прозвучали календарно-обрядовые песни (весенние заклички, жнивные, щедровки, масленичные), хороводные и свадебные.

Одна из самых ярких страниц первых этнографических концертов, безусловно, связана с выступлениями постоянной их участницы — Аграфены Ивановны Глинкиной. В. М. Щурова связывали с этой певицей дружеские отношения, продолжавшиеся вплоть до ее кончины в 1971 году. Десятилетия спустя собиратель писал о ней: «Эту выдающуюся певицу из народа не пришлось разыскивать фольклористам-собирателям. Она сама приехала в Москву, чтобы поделиться с людьми своими основательными знаниями песенных традиций родной земли, Смоленщины, и раскрыть перед ценителями народного искусства свой замечательный певческий дар. Эта удивительная русская женщина ощущала, понимала силу своего таланта, но долго не знала, как его можно применить. <…> Аграфена Ивановна пела негромко, как бы вполголоса, мягко и нежно. Ювелирной вокальной техникой владела она при воспроизведении живых подвижных свадебных, шуточных, плясовых напевов. Мелодии же лирического склада, скромные по диапазону, малораспевные, спокойные певица украшала мельчайшими кружевными орнаментальными узорами, порой настолько тонкими и мелкими, что они почти не улавливались на слух. Голос певицы будто мерцал, искрился. Он струился легко и свободно. <…> Главный же секрет её глубокого воздействия на слушателей состоял в большой внутренней концентрации воли, большой выразительности, содержательности, осмысленности передаваемого ею образа — в органичном единении слова и напева»[6]. В программу первого концерта были включены весенние заклички, свадебные и лирические песни Смоленской области в исполнении Аграфены Ивановны Глинкиной.

Участницей первого концерта была также Мария Ивановна Флягина, исполнительница частушек и хороводно-плясовых песен из с. Мыт Пестяковского района Ивановской области. С ней встретился в одной из своих экспедиций московский музыковед, собиратель и исследователь музыкального фольклора средней России, а в те годы — ещё и сотрудник Кабинета народной музыки Московской консерватории Болеслав Исаакович Рабинович. Его экспедиционные фонограммы, а также звукозаписи ивановских песен в исполнении М. И. Флягиной, сделанные во время её пребывания в Москве, до сих пор служат основными источниками информации об этой локальной традиции, оставшейся практически неизученной.

Этнографические концерты, организованные В. М. Щуровым, так же, как и вся педагогическая, исследовательская и творческая биография этого выдающегося популяризатора русского музыкального фольклора, неразрывно связаны ещё с одним постоянным их участником — этнографическим коллективом села Афанасьевка Алексеевского района Белгородской области, а также с его лидером Ефимом Тарасовичем Сапелкиным. Первая встреча московских фольклористов с афанасьевцами состоялась ещё весной 1958 года на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, где белгородские колхозники демонстрировали свои трудовые достижения, иллюстрируя их музыкальными выступлениями местных народных коллективов. Звукозаписи, сделанные на ВСХВ, побудили сотрудников Кабинета народной музыки и студентов Московской и консерватории тем же летом отправиться в фольклорную экспедицию в Алексеевский район Белгородской области.

Впоследствии В. М. Щуров много раз писал о своих впечатлениях от пения «гурта», возглавляемого Е. Т. Сапелкиным — несомненно, одного из эталонных коллективов, представлявших певческий стиль междуречья Оскола и Дона и южнорусскую вокальную традицию в целом. «Это была уникальная, ни с чем не сравнимая и поистине прекрасная музыка», — так характеризовал Щуров пение афанасьевцев, а самих исполнителей называл «лучшими», «безукоризненно слаженными в певческом взаимодействии»[7]. Поэтому вполне объяснимо, что значительная часть программ первых этнографических концертов была отведена песням села Афанасьевка.

Большой успех мартовского концерта побудил В. М. Щурова и руководство Фольклорной комиссии организовать в конце 1966 года второй этнографический концерт, который состоялся 13 декабря в Большом зале Московского Дома композиторов на улице Неждановой.

Состав участников концерта несколько изменился и расширился. Вместо квартета певиц из села Остроглядово был приглашён другой коллектив, выявленных в этнографических экспедициях Московской консерватории — группа аутентичных исполнительниц из села Курковичи Стародубского района Брянской области. Музыкальная традиция этого села, расположенного в 6 км от украинской границы, обладает чертами яркого своеобразия. Сложная непривычная ритмика обрядовых песен— весенних закличек, гряных и жнивных, многочисленные возгласы-гýканья не только в концах, но и в серединах песенных строф, напряжённый тембр звучания женских голосов — всё это изумляло слушателей, погружало их в мир славянской архаики.

Ярким контрастом к выступлению стародубских певиц прозвучали песни мужского квартета семейских — старообрядцев, в середине XVIII столетия поселившихся в Забайкалье, спасаясь от преследований царя и господствующей церкви. Как и многие другие замечательные сельские музыканты, певцы из села Большой Куналей Тарбагатайского аймака (района) Бурятской республики стали известны благодаря счастливой случайности. В. М. Щуров был командирован в Бурятию в качестве инспектора Министерства культуры для того, чтобы разобраться в ситуации, сложившейся в русских сёлах автономной республики. Поводом послужила жалоба на местное правительство, которое проводило националистическую политику, не учитывая интересы русского населения. В группу проверяющих специалистов входили также сотрудники редакции русской народной музыки Всесоюзного Радио, Всероссийского хорового общества, и местные деятели культуры, в том числе и фольклористы, обладающие опытом экспедиционной работы.

Семейские были подлинными хранителями старой веры и законов, завещанных им отцами и дедами. Они жили изолированно, не смешиваясь не только с неславянским населением, но и с русскими, исповедующими «никонианство». В сёлах семейских хорошо сохранились не только песни, но и архитектура, декор домового строительства, старинные костюмы, традиционная кухня и многое другое. И хотя в наши дни, более полувека спустя, значительная часть этого наследия оказалась видоизменённой или утраченной, всё же оставшееся помогло им войти в список Всемирного нематериального культурного наследия, в который включено всего два объекта от России.

Мужской квартет, объединивший представителей самого старшего поколения семейских: Фёдора Ферапонтовича Рыжакова, Власа Трофимовича Иванова, Спиридона Харлампиевича Назарова и более молодого исполнителя — Александра Ивановича Рыжакова, относится к тому типу аутентичных коллективов, которые Е. В. Гиппиус определял как «замкнутые», «виртуозные» ансамбли мастеров, оттачивающие местный стиль пения, доводя его до высокого художественного совершенства. Певческий стиль этого квартета значительно отличался от «обиходного» исполнения местного вокального коллектива, известного по записям местного фольклориста-собирателя Николая Дорофеева и по сборнику Л. Е. Элиасова и И. З. Ярневского «Песни семейских Забайкалья».

После первого знакомства с искусством квартета семейских В. М. Щуров регулярно включал их выступления в программы этнографических концертов, частично меняя состав, вплоть до кончины певцов, а нотные транскрипции многоканальных звукозаписей, сделанных во время пребывания исполнителей в Москве, опубликовал в одном из составленных им сборников народных песен.

В программу второго этнографического концерта были также включены выступления трёх певиц, представлявших традиции, незнакомые не только московской публике, но и большинству музыковедов-фольклористов. Одной из них была некрасовская казачка Анастасия Захаровна Никулушкина. Большая группа казаков-некрасовцев шестью годами ранее вернулась на родину из Турции. Так закончилась история их вынужденных странствий за пределами России, на территории Османской империи, где они оказались после разгрома казачьего восстания под предводительством Кондрата Булавина в 1708 году. Конечно же, внимание московских учёных сразу же привлекла к себе музыкально-фольклорная традиция некрасовцев, сохранивших песенный репертуар своих предков — донских и хопёрских казаков и распевавших его в особенном певческом стиле, который вобрал в себя греческие церковные распевы с их орнаментальной мелизматикой и особенности интонирования старообрядческих песнопений. Этномузыкологи Московской консерватории вскоре после того, как некрасовцы поселились в Левокумском районе Ставропольского края, отправились к ним с целью записи песенного фольклора — так началось многолетнее исследование традиционной музыки некрасовцев, сначала её фольклорной части, а затем и богослужебной.

В Москву для участия в концерте был приглашен небольшой коллектив некрасовцев; однако, ситуация сложилась таким образом, что приехала одна А. З. Никулушкина, которая исполнила три русские лирические песни и одну турецкую.

В. М. Щуров никогда не скрывал своей особенной привязанности к южнорусским песням, восхищавшим его широтой и сложностью многоголосного распева, необычностью ладо-мелодического строения и особым светлым вольнолюбивым настроением, воплощавшим независимый дух русских однодворцев, в течение столетий оборонявших южные рубежи Московского государства и не знавших тягот крепостного права. Что же касается музыкального склада севернорусских песен, то он казался собирателю довольно унылым, чрезмерно лаконичным и, по его выражению, «скромным». Всё же ему довелось в 1950-е — 1960-е годы несколько раз выехать в экспедиции в Вологодскую и Архангельскую области. Одним из результатов этих поездок стало приглашение в Москву плачеи Маремьяны Павловны Цаповой и её подруги Веры Семёновны Поташовой. Обе исполнительницы проживали в деревне Кобылкино Кирилловского района Вологодской области, близ Чарозера. Впоследствии В. М. Щуров писал о М. П. Цаповой: «Маремьяна Павловна была профессиональной плачеёй, она зарабатывала своим искусством на жизнь. В дни поминовения её приглашали на кладбище, чтобы выразительным причитанием над могилой усопшего она вызвала слёзы у его родных, навеяла добрые воспоминания об ушедшем из жизни любимом человеке. Поминальное причитание Маремьяна Павловна тоже охотно воспроизвела для записи. <…> По правилам того времени, каждое произведение нужно было записать трижды, чтобы затем выбрать лучший вариант. По три раза показав причитания невест и плач на могиле, Маремьяна Павловна потом слегла в гостинице от перенапряжения с высоким давлением крови. С трудом удалось восстановить её здоровье и благополучно отправить домой»[8].

Декабрьский концерт прошёл с огромным успехом. «Очевидно, весть об удивительных сельских мастерах народного вокала облетела столицу, потому что народ валил толпами. Когда кончились места в гардеробе, шубы и пальто стали складывать кучей прямо в фойе. Все проходы были заставлены стульями. Множество народа разместили прямо на сцене, и всё равно всем желающим места не хватило. Т. Н. Хренников, пришедший после первого звонка, не смог пробиться к входу сквозь толпу на улице. Заместитель министра культуры В. М. Стриганов всё второе отделение (после антракта) простоял на сцене. В зале оказались многие крупные композиторы и музыковеды: А. Г. Шнитке, Э. В. Денисов, В. Г. Фере, В. В. Протопопов, А. И. Кандинский, Е. В. Гиппиус, А. В. Руднева, Н. М. Бачинская, Т. В. Попова и многие, многие другие. Из университета пришли профессора П. Г. Богатырёв, Э. В. Померанцева. А ещё повсюду были видны молодые лица, главным образом —  студентов»[9]. И, хотя программа концерта оказалась чрезвычайно насыщенной, и длился он довольно долго, никто не ушёл из зала до его окончания.

Без преувеличения можно сказать, что второй этнографический концерт имел огромный резонанс в столичных музыкальных кругах. Ряд статей о нём был опубликован в ведущих периодических изданиях; авторы их единодушно высказывали пожелание регулярного проведения подобных концертов.

Первые концерты были целиком посвящены русским песенным традициям, что можно считать закономерным, поскольку вокальное начало, безусловно, доминирует в русской народной музыкальной культуре. Составляя программы концертов, В. М. Щуров руководствовался прежде всего эстетическими критериями, стремясь представить публике наиболее совершенные в художественном отношении образцы русского песенного фольклора. Последовательность звучавших произведений определялась принципом контраста. Все участники несколько раз выходили на сцену. Ансамблевое пение сменялось сольным, женское — мужским, статичное исполнение протяжных песен чередовалось с хороводами и плясками, плачи — с шуточными песнями или частушками и т.д.

В своих кратких комментариях, нацеленных на эмоциональное восприятие публики, В. М. Щуров знакомил её с биографиями народных исполнителей, с их трудовыми достижениями, а также обращал внимание на особенности различных региональных исполнительских стилей, на характер звука, специфику тембра, характерные певческие приёмы. Что же касается сведений о культурных традициях, представляемых певцами, об этнографическом контексте звучавших песен, то они были крайне лаконичными. Такой подход определялся отношением к музыкальному фольклору как к искусству, к художественному творчеству, что отличало не только В. М. Щурова, но и других исследователей консерваторской школы того времени.

Концертная деятельность Фольклорной комиссии стала особенно интенсивной с 1969 года, когда В. М. Щуров занял пост её председателя. Выступления народных певцов и музыкантов проходили ежегодно не только во Всесоюзном Доме композиторов, но и в других творческих клубах столицы, Концертном зале им. П. И. Чайковского, в Большом зале Государственного музыкально-педагогического института им. Гнесиных. Их тематика постоянно расширялась, охватывая не только всё новые региональные песенные традиции, но и другие области народной культуры: инструментальное исполнительство, национальное музыкальное искусство российских автономий и малочисленных народов Сибири. Так, 27 февраля 1969 года состоялся концерт музыкального фольклора народов Сибири и Дальнего Востока, в котором впервые на московской сцене была широко представлена традиционная музыка бурят, тувинцев, коряков, нивхов, ительменов, якутов, включая такие неизвестные широкой публике явления как звукоподражания голосам животных и птиц, шаманские камлания, тили тувинского горлового пения, обрядовые танцы и эпические сказания. Интересно, что в программе этого концерта слышны отголоски сталинской эпохи, когда под воздействием советской идеологии создавались новые произведения музыкального фольклора, отражавшие реалии социалистического образа жизни. Наряду с традиционными жанрами в концерте прозвучали тойук[10] о Ленине и песня о колхозном бригадире в исполнении якутских певцов Т. И. Дойдукова и С. А. Зверева. Концерт был повторен 1 марта, а затем в Малом зале Всесоюзного Дома композиторов состоялась встреча исполнителей с московскими фольклористами.

В течение шести лет было организовано более 15 концертов, в которых московская публика открыла для себя выдающихся народных исполнителей. Кроме уже перечисленных, назовём мастеров донской казачьей традиции И. И. Ржавскова, А. В. Юдина и В. И. Чепунова из станицы Распопинской Серафимовичского района Волгоградской области; С. Д. Солнышкина, Н. М. Берникову, И. В. Лядова и П. Е. Матушкина из хутора Ветютнева Фроловского района Волгоградской области; курских музыкантов — скрипача Н. Д. Ярошенко, жалеечника М. Е. Крюкова, исполнительниц на флейтах Пана — кугиклах А. Д, Пронякину и А. Ф. Кошелеву, которые вместе с группой певиц представили традицию своего родного села Плёхово Суджанского района Курской области; смоленских скрипачей Г. Н. Бабынина и С. Д. Новикова; русский коллектив из села Николаевка Мензелинского района Татарской АССР и многих других.

Во время пребывания народных исполнителей в Москве осуществлялись сеансы профессиональной фонозаписи в Государственном Доме радиовещания и звукозаписи, и Всесоюзной студии грамзаписи, которые впоследствии составили обширную коллекцию, выпущенную фирмой «Мелодия» на виниловых дисках. Представленные на них песни и инструментальные наигрыши образовали «золотой фонд» российского музыкального фольклора. Они вошли в репертуар десятков профессиональных и любительских фольклорных ансамблей, были использованы многими советскими композиторами — Родионом Щедриным, Андреем Эшпаем, Николаем Пейко, Кириллом Волковым и другими — в их произведениях. Особую ценность представляют стационарные многоканальные звукозаписи пения народных исполнителей, которые проводились в дни их пребывания в Москве. Сейчас, несколько десятилетий спустя, они составляют уникальную базу для изучения народного многоголосия и его воссоздания в практике городских фольклорных коллективов.

декабрь 2020 года
Екатерина Анатольевна Дорохова,
кандидат искусствоведения,
старший научный сотрудник Фонограммархива

Примечания:

[1] О концертах 1870-х — 1910-х гг. с участием сельских певцов и сказителей см.: Смолицкий В. Г. Сказители Русского Севера в Петербурге и Москве (вторая половина XIX – начало XX века // Традиционная культура. — 2004. — № 2. — С. 27-34.

[2] Щуров В. М. Московские музыкально-этнографические концерты 1960-х — 1970-х гг. // Там же. — С. 35.

[3] Ныне — ул. Чаянова.

[4] «216 народных украинских напевов: для пения без сопровождения / Записал и издал А. И. Рубец. М., 1872.

[5] Квитка К. В. Русальные песни. Рукопись. 1940, № 10/147. С. 9. Цит. по: Свитова К. Г. Народные песни Брянской области. М.: Музыка, 1966. – С. 5.

[6] Щуров В. М. Путешествия за песнями: Записки собирателя. М.: ООО «Луч», 2011. – С. 171-173.

[7] Там же, с. 115.

[8] Щуров В. М. Путешествия за песнями: Записки собирателя. М.: ООО «Луч», 2011. – С. 92-93.

[9] Щуров В. М. Московские музыкально-этнографические концерты 1960-х — 1970-х гг. // Традиционная культура. — 2004. — № 2. — С. 27-34. — С. 35-36.

[10] Один из жанров устного народного музыкально-поэтического творчества якутов.

Фонограммы концертов подготовлены А.В. Осиповым.

Этнографический концерт 1. 31 марта 1966. Прослушать
Программа концерта
Источник: Фонограммархив ИРЛИ. Фонд ФК СК РСФСР. МФ 049–053

Этнографический концерт 2. 13 декабря 1966. Прослушать
Программа концерта
Источник: Фонограммархив ИРЛИ. Фонд ФК СК РСФСР. МФ 080–082

Этнографический концерт 3. 27 декабря 1967. Прослушать
Программа концерта
Источник: Фонограммархив ИРЛИ. Фонд ФК СК РСФСР. МФ 083–086