Портрет поэта Николая Степановича Гумилева
В собрании Литературного музея ИРЛИ хранится портрет совсем молодого поэта работы графика Мстислава Владимировича Фармаковского (1873-1946). Портрет выполнен в начале 1908 года и является своеобразным итогом двухлетнего пребывания Гумилёва в Париже, куда он отправился слушать лекции по французской литературе после окончания Царскосельской гимназии. На тот момент уже вышла его первая книга стихов «Путь конквистадоров», отмеченная Валерием Брюсовым, одним из «патриархов» русского символизма.
⠀
В Париже Гумилёв основал журнал «Сириус», в котором желал консолидировать художественные силы «русских парижан» (вышло только три выпуска). Журнал должен был стать рупором почти оскар-уайльдовской идеи «искусства ради искусства», свободного от оценок с позиций нравственности. «Мы полюбим все, что даст эстетический трепет нашей душе, будет ли это развратная, но роскошная Помпея, или Новый Египет, где времена сплелись в безумье и пляске, или золотое Средневековье, или наше время, строгое и задумчивое,»- пишет Гимулёв в манифесте «Сириуса». Во втором номере «Сириуса» со стихотворением «На руке его много блестящих колец…» (1907) дебютировала в печати Анна Горенко (Ахматова), в те же годы ставшая невестой Гумилёва…
⠀
Мстислав Фармаковский, с которым Гумилёв познакомился в Париже,возглавлял критический отдел «Сириуса». В сферу его интересов входили история, археология и декоративно-прикладное искусство.
Представление о характере его живописных и графических работ,в которых воспоминания о золотом веке человечества и экзотика чередовались с кошмарами в декадентском духе, получаем из уст самого Гумилёва:
«невиданные пейзажи, с деревьями и цветами, похожими на грёзы больного индуса», «маленький голый старикашка, из породы гномов или ночных болотных бродяг», «два задумчиво сидящих марабу и крадущийся к ним ягуар» и «Афродита, в виде толстой хищной сводни, ведущая за собой невинную девушку».
[см. Н.С. Гумилев. М.В. Фармаковский. Artiste-peintre (Письмо из Парижа)// В мире искусств. Киев, 1907. № 22-23.]
⠀
Судьба Фармаковского в советские годы сложилась благополучнее, чем у многих его современников. Он работал в Российской академии истории материальной культуры, оставил несколько трудов по консервации и реставрации музейных предметов.
⠀
Портрет поэта-акмеиста, выполненный в технике пастели, из собрания Пушкинского Дома свидетельствует о таланте Фармаковского-портретиста, представляя Гумилева в образе утончённого парижского денди.
В портрете переданы черты облика Гумилёва, описанные художницей Ольгой Людвиговной Делла-Вос-Кардовской, написавшей его портрет в ноябре 1908 года по его возвращении в Россию: «Его внешность была незаурядная — какая-то своеобразная острота в характере лица, оригинально построенный, немного вытянутый вверх череп, большие серые слегка косившие глаза, красиво очерченный рот. В тот период <…> он носил небольшие, очень украшавшие его усы <…> Кисти рук у него были длинные, сухие. Пальцы очень выхоленные, как у женщины».
Избранная художником техника пастели придаёт фигуре поэта неуловимую призрачность.
Иллюстрация к стихотворению М.Ю. Лермонтова «На севере диком стоит одиноко…», выполненная для хрестоматии «Живое Слово» Рене Рудольфовной О’Коннель ученицей и второй женой (с 1912 года) И.Я. Билибина
Составителем «Живого Слова» был Александр Яковлевич Острогорский (1868–1908), педагог, журналист, общественный деятель, директор петербургского Тенишевского училища. В хрестоматию включены проза и поэзия отечественных авторов, от басен И. Крылова и фрагментов глав «Евгения Онегина» до «Кусаки» Л. Андреева и отрывков из «Войны и мира». Жена Острогорского, Александра Константиновна Зоммер — Острогорская, выступила составителем «Маленького Живого Слова», предназначавшегося для младшего возраста, в нём преобладали тексты русских народных сказок и песен. С 1907 по 1917 год «Живое Слово» выдержало несколько изданий и дважды переиздавалось за границей в 1920-е годы.
Для оформления хрестоматии были привлечены выдающиеся художники-графики рубежа XIX-XX веков: Б. Кустодиев, Д. Кардовский, В. Замирайло, Г. Нарбут. Множество рисунков для «Живого Слова» выполнила М. Чемберс, первая жена И.Я. Билибина. «Русский» колорит придавала книге для изучения родного языка обложка по эскизу Билибина с затейливой вязью букв и орнаментом в виде еловых ветвей и шишек. Яркий состав художников, однако, сказался на стилистических особенностях «макета» хрестоматии. Он не обладал абсолютным единством: реалистические иллюстрации Кустодиева и Кардовского с многоплановой, детально проработанной композицией помещались перпендикулярно тексту, в то время как заставки Чемберс строились на контрасте белого фона и тонкой линии пером и нередко заполняли собой всю страницу по вертикали.
Тем не менее, в своём разнообразии иллюстрации к «Живому Слову» представляют собой выразительный срез русской книжной графики Серебряного Века. Большая часть сохранившихся оригинальных рисунков в настоящий момент хранится в собрании Литературного музея Пушкинского Дома, куда они поступили в 1925 году.
Оригинальный рисунок Елизаветы Меркурьевны Бём (1843-1914)
Рисовальщица, прославленный мастер силуэта, Бём сотрудничала с издательствами, в частности Общиной Св. Евгении, выпускавшими серии художественных открытых писем. Открыткам, выполненным по её эскизам, сопутствовал неизменный успех. Излюбленный художницей мотив — жанровые сценки с участием очаровательных крестьянских ребятишек, сопровождающиеся двустишием или поговоркой, часто с изрядной долей юмора.
⠀
Рядом с «типичными», узнаваемыми образами Бём в этих сценках удивительно серьёзен и возвышен представляемый нами маленький рисунок с задумчивым ликом, словно херувима, среди веток вербы.
На темно-сером паспарту приведено изречение из Книги Бытия (49:18): «На помощь Твою надеюсь!»