Посвящаю С. П. Ремизовой-Довгелло
Страсти Господни
На Голгофе – на эдемской могиле Адама
водрузили древо Познания,
и пуста голова – первая человечья кость
легла в основание под крест Сына человеческого.
Посеянное рукой Сатанаила – когда Бог насаждал рай на земле,
открывшее человеку глаза на добро и зло в грехопадении,
увенчавшее веткой мертвое чело Адама,
выросло древо Познания древом Спасения –
Распяли Его на кресте леванитовом,
прибивали по пятам и ладоням гвоздями железными,
одевали в рубашку зеленую из жигучей крапивы,
опоясывали поясом из боярышника,
забивали под ногти иву (согрешившее дерево!),
а на голову клали венок из шипов и терниев.
Где гвозди вбивали – там текла кровь,
где вязали поясом – там лился пот,
30
где клали венок — там капали кровавые слезы:
– вино – миро – пшеница!
Несметные полчища демонов собирались с полдня и полночи, с востока и запада на Палач-гору голгофскую ко Христу распятому.
Белый – белый снег! – таял месяц,
и в слезах, омраченное, закрывалось солнце.
И была тьма по всей земле от шестого часа до
девятого.
Искривленными кровавыми очами смотрели демоны в измученный лик Христа: держали в руках огромные свитки – хартии, исписанные грехом человеческим
от первого дня и до последнего,
и отвивали их – и конца им не было:
– не было конца греху человеческому –
– Восхотел Он весь грех взять на себя! –
На тяжкие кровавые преступления явились со всех концов немилосердные ангелы: лица, искаженные от ярости, зубы выше рта, глаза, как звезды, из уст пламя.
Это – ангелы приходят за душой грешных людей вести их на муку. Этих ангелов была тьма тем, ибо грехи были неисчислимые
от начала мира и до конца:
– Восхотел Он весь грех взять на себя! –
Разбойники, распятые со Христом,
не вынося крестной муки и не чая спасения,
И у подножия, у залитой кровью головы Адама,
гремело оружие: мытарские мечи, ножи, серпы,
стрелы, сечива:
немилосердные ангелы расторгали составы изможденного тела –
отсекали ноги, потом руки и, оживив, опять пригвождали,
31
выдергивали маковые листочки с подсыхающих
ран –
а демоны соленым языком облизывали раны –
Один гуселапый
бесшерстной свиньей поднялся к самому лику –
и, поднеся чашу, полную горести, дал Ему пить.
И, выпив чашу до дна, возопил Христос громким голосом:
для чего Ты оставил меня?»
Тогда от облак северных на зов покинутого
– принявшего грехи мира –
поднялся с престола в девятый час Сатанаил:
и сокол – кологривая молния – умчала его ко кресту
Сына Божьего.
Стал Сатанаил перед крестом и смотрел
на Христа,
и с креста, подняв тяжелые веки, смотрел Христос
на Сатанаила.
Друг против друга – перекрещивались глаза их:
царь и раб,
царь и царь,
враг и враг,
спаситель и покинутый.
И вся поднебесная повергнулась ниц в этот грозный час.
А она – скорая
шла от синего моря, от земли незнаемой,
по полю – зеленой траве, по бродучему следу,
по зяблым овсам через ржаные нивы,
молодая жена – смерть прекрасная.
Не просилась – потихоньку раздвинула железную тынь,
не оступилась – взошла на Палач-гору голгофскую
32
ко Христу распятому,
обняла Его голову –
И, преклонив голову,
Сворохнувшись, взвихнули вихри-орлы,
помахом подняли прах по путям:
затряслись горы, заметались глубины,
оболелеялись волны вод, улились изливы
– не уходиться – не уполошатся! –
и небеса, свившись, как свиток, прорезались пламенем
и, всколыбнувшись, горела земля –
егда приидеши во царствие Твое!»
*
Когда замерли последние человечьи шаги и воины, перебившие голени у распятых разбойников, покинули Голгофу, а мертвые, восставшие из гробов, разбрелись по улицам в ночь – гогот, гром, стук, скок, свар потрясли мир неистовством, и сад Аримафейский обратился в бездну бездн, ибо сам Сатанаил пребывал в нем. Демонской силой он отвел глаза человекам и всей подлунной – погрузил душу в бесовский сон: и темный вещий сон сковал вселенную видениями и соблазном.
– – вскинулись, взбросились бесы – совлекли со Христа плащаницу, разделили пречистое тело:
кровь – огню,
кости – камню,
дыхание – ветру,
глаза – цветам,
жилы – траве,
помыслы – облакам,
33
слезы – соленому морю.
И, развеяв благовонные масти, растлили – –
Звучало, бучило злое море демонов,
кишели, тешились
ехидные, свирепые
– сила несметная из темных ям! –
шелудяки, поползни, боробрющи, горбоногие,
топча и лягая.
И вот в полночь с шумом открылось всё небо
и воспылало над землей ярое солнце, какого никогда не бывало.
Выволокли демоны тело Христово из нового гроба и, убрав в дорогие царские одежды, вознесли на высочайшую гору на престол славы. И там, на вершине у подножия престола, стал Сатанаил и, указуя народам подлунной – всем бывшим и грядущим в веках – на труп в царской одежде, возвестил громом: «Се царь ваш!»
А с престола на метущиеся волны голов и простертые руки смотрели оловянные очи мертвеца. И в ярком свете – в этот внезапный ясный день – видно было: как распадались составы и под одеждой колебалось затхнувшее мясо. И вместо ответа на мольбы и вопли лебедями гоготала забродившая гниль раздувшейся утробы.
Отчаяние стягивало пространства,
и казалось: мера земле – четыре шага!
Из страны в страну – из земли в землю, выметывая раздолья, сквозь поля и луга, по городам, прорезая толпы всех времен и народов и царств, неслась колесница: оскаленный скелет в терновом венке: «Се царь ваш!»
И замглились светлые одежды народов,
смех перелился в плач,
падали люди, умирая друг с другом
и охватившись брат с братом,
и дитя умирало на коленях матери,
и мать, охватившись с дочерью.
34
От кряка и стенания погнулась земля,
расселись неплодные камни,
разверзлись великие пропасти,
и восплакалось море, и реки,
и вся глубина, и преисподняя.
Тогда высоко, в удольном месте, над ярым солнцем в ярких лучах последним обетованием возник на небеси крест, и на кресте пригвожден истерзанный Спаситель. Восседая на крыльях ветряных, Сатанаил дунул в крест: «Се царь ваш!» – и крест обратился в прах.
И не оставалось вольного воздуху,
деревья от смрада сбросили листья,
и злоба извела земную кору.
Так две ночи безумствовал Сатанаил, вселяясь на сердца – на тайные, зажигая мятеж, отравляя сердца отчаянием.
*
Жестокий сумрак безлунный безмолвием облек город;
мертвые бродили по дворам, стучались в двери,
и, как в дни мора, люди не смели выходить из домов,
а на безлюдных улицах являлись всадники: лица их
не было видно, и кони их не были видны, лишь
мелькали копыта коней.
А по чумному безлюдью с пустынной Голгофы
От Креста разносился по миру плач
Богородицы –
звезда надзвездная!
И до рассвета третьего дня, как встать заре и
взойти воскресшему солнцу, на Палач-горе голгофской,
поклонив ко кресту голову, не отходила от креста
неумолимая
смерть
—
– жизнь вечная –
дар на спасение.
35