Посвящаю С. П. Ремизовой-Довгелло
Ангел-мститель
Среди поля на Голгофе пригвожден к кресту
– на кресте руки простер, окровавил персты –
на честном кресте посреди земли висел Христос,
совоздвизая четвероконечный мир
– создание своих божественных рук –
в высоту,
в широту,
в долготу,
в глубину.
Ангелы сходили и восходили с небес,
собирались в един собор,
силы небесные кланялись вольным страстям Его.
– Слава долготерпению Твоему, Господи! –
Силы небесные – все девять чинов:
ангелы,
архангелы,
начала,
власти,
силы,
господствия,
престолы,
херувимы,
серафимы,
от неба небес – престола славы – лествицей
сходя и восходя,
предстояли Ему.
И мертвые, восстав из гробов,
с мертвенного ложа притекали к кресту,
кланялись спасительным страстям Его.
– Слава долготерпению Твоему, Господи! –
Разбойники, распятые со Христом, два разбойника:
Сафет и Фемех,
отрепетны крестною мукой, погибали в смертной
36
тупой тяготе: гасли помыслы, отымался, издроблен,
повинный ум, горькая тьма ослепляла вещные,
в боли очаделые, очи, а умные – исходили в тоске:
помилуй мя, падшего!»
Крестообразно руки простирая к Сыну
– распростершему руки на крестном древе –
ко кресту приникла
Богородица:
скорбное оружие пронзило ей сердце
– крещенное слезным крещением всё ее сердце
растерзано –
и слезы, излившись, престали:
«Царю небесный,
Сыну мой!»
Три звезды
– три свечи Божии –
мерцали из тьмы от Девы Марии,
непостижимо, несведомо
родшей невместимого,
свет и спасение миру.
– Слава долготерпению Твоему, Господи! –
На востоке солнца раскрылось двенадцать небесных врат,
и другие двенадцать врат на западе,
и двенадцать врат на море.
И по всем путям от нижних и горних обителей
собирались в един собор
ко кресту
силы небесные.
И во мгновенье два ангела подвели под руки старца
– был он ветх и велик –
Адам первозданный.
И стали у креста перед лицом Господним.
37
– да преклонятся все народы и облегчится грех верующих –
висел Христос на кресте,
напоенный горькой желчью.
Единый сущ
без конца,
без начала
сый.
«Аз тебе ради и твоих чад с небеси на землю снидох,
Аз тебе ради и твоих чад на крест взошел, пригвожден ко кресту,
ныне разрешаю от клятвы, прощаю твой грех».
И вздохнул Адам:
«Тако изволил еси – тако изволил еси – Господи – Боже мой!»
Ангелы, силы небесные, величая перед Адамом Христа,
– кровью искупившего первородное проклятие –
«миновались темные ночи,
пропали печали!»
ангелы восходили на небеса со страхом и радостью,
до неба небес к престолу славы Отца небесного.
– Слава долготерпению Твоему, Господи! –
И один среди ангелов – в кругу ангелов – вятший паче всех,
прекрасен видением стоял перед крестом ангел:
один недвижен,
один безмолвен:
«Как! Сын Божий, Сын возлюбленный! любимый брат!
Христос,
Царь небесный висит на кресте! И мучится, обагрен с головы
до ног, и нет ниоткуда защиты; покинут; неповинный,
висит на кресте!»
38
Не видел никого – только Христа,
только на Христа смотрел ангел –
не мог примириться:
пальцы его были крепко с тоскою сжаты,
и дымы – синие кольца благовонных кадильниц –
обручая пальцы, вывивались меж острых суставов;
копье бледнело в руке на дымящемся древке;
бурные крылья – синие молоньи – грозно орлили –
недвижен,
безмолвен,
не мог, не хотел он видеть Христа на кресте.
Силы небесные – недоуменно зря друг на друга –
молили ангела:
«Взойди на небо к престолу славы, прославь Сына
перед
Отцом небесным!»
Бесстрастен к мольбе, не слушал ангел, не хотел
слышать
– «взойти на небеса к престолу славы!» –
горело сердце – единая мысль возгоралась из горящего сердца:
«Один он может и готов стать на защиту – он может
смирить грады, веси, поля, холмы, дубравы, он погубит
весь мир – разорит венец солнца! – за крест и страсти».
Один недвижен,
один безмолвен,
горел перед крестом в кругу ангелов грозный ангел,
вятший паче всех – всех недругов победитель –
архистратиг
Михаил.
– Слава долготерпению, слава силе Твоей, Господи! –
Белоснежной кипящей быстриной восходили ангелы, славословя,
39
от креста за звездный круг к престолу.
И был тихий перезвон в небесах, говор, столповое
пение.
И повелел Христос ангелу взойти на небо – оставить крест:
«Исполни закон!»
Но верен, ангел стоял перед крестом:
«Господи, Ты видишь:
не могу стерпеть распятия Твоего».
И во-вторые повелел Господь ангелу отойти от креста:
«Исполни закон!»
И не двинулся ангел: крепко, непреклонно, верен:
«Господи, как я пойду?»
И в третий раз был голос с креста – отклонявший – повелевая ангелу взойти на небо:
«Исполни закон!»
— — —
И то́роки – слухи Духа – дрогнули на бледнем челе, трепетен, ангел сделал шаг от креста и вдруг
Стал – –
обернулся:
черные то́роки вьюнились на его бледном челе,
бурные крылья орлили,
очи синели – грозная деберь:
– видеть муку, иметь власть остановить –
– и не сметь! –
«Не требуй, Господи, не требуй! Видишь – мое горящее сердце!
Знаешь – моя любовь: ей нет грани, ей нет запрета,
ей нет закона.
И на что мне власть, если запрещаешь прекратить
Твою муку.
Не преступлю Твой закон, Твое слово, Твою волю,
но не мог угасить
моей любви».
А пламень любви был так велик, а скорбь так остра
и страда
так безмерна – все мысли, все стези сердца пылали! –
ангел разжал пальцы – –
40
и пламя
вышло
из его
рук.
И было пламя так сине-жарко, живо и огонь плящ
и горюч:
взлысился мрак, сдвинулись семь поясов небесных, пошатнулись земные;
с шумом ужасных четверопастных горестных труб из четырех медных
ветрий пыхнули четыре заглушные ветра, восшумели с востока и запада,
с юга и севера –
– кто им укажет путь? куда им деваться? не могут стать! для них нет уж покоя! –
избезумились, вздыбили море, хотя потопить землю, заколебали столпы преисподние.
И среди грохота, вопля и скрежета
еще острее врезалась скорбь,
и гнев стал безысходнее:
и ангел
бросил копье.
— —
—
– там стоял страх, клевета и обида, вопияла утрата, билось
бессильно
оскорбленное сердце, гнела бесполезная жалость, глохла защита –
—
зазубрив тьму,
молнией
ударило копье в храм:
прорезало купол –
расшибло сень –
— —
И надвое – сверху и донизу – разодралась
капетазма:
на две части разодрал ангел завесу
41
во свидетельство сынам человеческим
о кресте.
*
И в тот час воззвал Христос, благословляя Отца,
и предал дух –
Единородный Сын
Великого Света Ангел
Слово Божие,
смертью на смерть наступив.
42