Посвящаю С. П. Ремизовой-Довгелло
Страды Богородицы
Когда сорвали с Его плеч царскую багряницу
и в отрепьях вывели на улицу –
и под свист и гик ожесточенной горемычной черни
погнали к Лобному месту,
было ведомо всей твари – небесной, земной и подземной:
знал лес – «хозяин» – где вился терн,
знало море – «велеша» – где росла губка,
знали звери – «зайцы» – и виноградный сад,
и горы, и долы, и «огневики», сковавшие гвозди
и копье,
и только не знала одна Богородица.
Ожесточаясь, кричала чернь о Его крови
– пречистая кровь каплями падала в пыль дороги –
По пыльной дороге шел Он в терновом венке,
неся тяжелый крест.
Красный весенний день красным солнцем освещал город
– сколько дел совершилось! –
а Богородица ничего не знала:
во всю долгую ночь не сомкнуть ей глаз,
и лишь под утро, присев у окна, задремала.
22
*
Переполошился ад,
обезумел.
Молоньей облетела весть:
«Светило и Солнце, Венец и Слава мира,
Единородный Сын Божий – Сын человеческий
пленен!
и ведом на Голгофу!»
И, обезумев,
гремел ад – непроносная туча немилостивая!
ревел ад – разъяренный лев!
мычал ад – бешеный бык!
стонал ад – в погоду море!
горел ад – подстреленное оскорбленное сердце!
«Нескончаемому царству Христову
бесконечному
конец!»
Завыли, завели темные бесы на радостях
свой отчаянный пляс – бесовскую неистовую «чихарду».
Бес об одной курячьей ноге,
«претворенная тварь»,
злой прихвостень Змиев,
подпрыгивал на своей куриной ноге
даже до высочайших башен, ограждающих входы
в суровое жилище гордостных демонов – в муку вечную.
И бескостные – с вязигой вместо кости:
наушники, прихвостни, фискалы и кляузники –
взгромоздясь друг на друга, как в игре «мала куча»,
пыхали смрадом и едкою пылью, проникающей
сквозь адовы стены на землю.
И в пыху отчаянной бесовской возни изумрудом переливался
демонский глаз.
Из воска слепленный мост между адом и раем,
Мост Испытаний
(«мост мертвых»),
проходит через бурную смоляную реку, рухнул.
И охватило ненасытное адово пламя
бешеной Геенны небесные своды.
«Нескончаемому царству Христову
23
бесконечному
конец!»
*
Устрашились архангелы, херувимы и серафимы –
всколебалась небесная сила: в бессилии закрыли ангелы
свои недремные очи:
«Кто пойдет к Богородице,
кто передаст ей печальную весть?
кто возвестит непреклонную волю
Вседержителя Бога, извечно осудившего Сына?»
– утешитель огорченных и опечаленных –
не утешит их!
Сказал Господь:
«Ты, Гавриил – вестник радости, будь же ныне вестник печали!»
И ответил Гавриил:
«Как скажу я, возвестивший великую радость воплощения Слова о
горестном Его кресте?»
Сказал Господь:
«Ты, Михаил – грозных сил воевода, поразивший копьем своего
большого брата Сатанаила, ты, победитель, возвести – тебе легче принять скорбь!»
«Рука моя победила гордыню, но не смирение и скорбь: я силен против могучего».
И сказал Господь:
«Ты, Рафаил, простирающий руку помощи на всякую тварь, ты заступник от лица Всемогущего, иди и помоги предвечной воле:
пусть узнает о страданиях Слова родившая Слово!»
И отвечал Рафаил:
«Я помощь Божия, я утешение страждущим: я ли повергну в скорбь величайшую в женах?»
В страхе и трепете свивались белые крылья и огнедышащие –
наливались слезами огнезрачные очи:
«Лучше пусть бы Господь повелел
своим ангелам тихим, грозным
и милостивым вынуть душу
пресвятой непорочной Девы!»
24
Свят-Дух
– утешитель огорченных и опечаленных –
не утешит их!
*
Не в речке, не в озере, напившись на камушке, всюду летая, носилась под облаком коноплянка-птичка. И по ветру донесло до нее – небесная жалоба!
Спустилась коноплянка на землю к Богородице: села на окно –
крутя подсолнечной шейкой,
щебетала печальная
– – –
Подняла глаза Богородица –
Глаза, белые от отчаяния, безвекие
глянули на нее из темных глазниц:
Иуда Искариот, ученик Христа, предавший Учителя,
стоял под окном.
Поднялась Богородица – и опять опустилась на лавку.
– щебетала коноплянка печально, печальная птичка –
И пала на сердце тоска:
сердцем почуяв, бросилась Богородица к двери.
«Мария, где Сын твой?»
– остановил у порога другой ученик Иоанн –
«Мария, где Господь и учитель наш?»
А по улице мимо дома – мимо окон вели Христа:
Он волею шел
на крестную смерть.
*
Кто поможет матери, потерявшей сына?
Кто ее укроет?
Кто охранит от темной ночи?
К кому она обратится?
– улетела, спугнутая гиком, птичка-коноплянка –
– слепились от горечи уста у любимого ученика –
25
Кто ее утешит?
Одна Богородица,
она одна – стоптанная трава!
(в не-уме, едва жива)
и опять вскочила:
стоном прорезалась грудь,
рассыпались волосы –
(кругом пошла голова)
помутилось в глазах:
бросилась она на улицу – –
и увидела Сына.
Тяжелый крест давил Ему плечи, пригибались колени под ударами;
с каждым шагом всё ниже Он склонялся к земле.
Простоволосая, с тихим причитанием,
шатаясь,
шла за Христом Богородица:
горькие слезы жгли ей глаза,
кровью обливалось сердце –
искало выхода, а не было надежды.
Не выдержав тяжести, Он упал – –
Симон Киринеянин выступил из толпы, поднял крест себе
на плечи и понес.
Гикала чернь,
летели камни.
И подымался вихрь:
закручивал пыльной волной, сыпал песком,
слепя глаза.
«Радуйся, царь Иудейский!»
Насмехаясь, подталкивали:
и не слезы, кровь капала по Его щекам.
– Живого места не было на Его измученном теле! –
Кто поможет матери, у которой отняли сына?
Кто ее укроет?
Кто охранит от темной ночи?
26
Говорят ей: «Вернись домой».
Кто укажет ей дом?
Кто уймет ее горе?
Кто откликнется на стоны ее сердца?
*
Когда пригвоздили Его ко кресту, кровь лилась из Его ран –
и земля обагрилась.
Неутешна стояла у креста Богородица
и с ней любимый ученик Иоанн.
Видела она всю Его муку – и ничем не могла облегчить:
пить просил Он – изнывало сердце – а она не могла напоить Его –
(боялась отойти от креста).
И помрачилось небо
– клубясь тучились непроносные тучи –
темень темная
– наливаясь грозой от края до края –
нависала над городом,
и сыпались искры из-за облачных раскаленных печей.
Лик Христа искажался: побелело лицо, слеглись волосы.
«Боже, Боже мой, зачем Ты
воздвигнул меня!»
И голова упала
на грудь.
— —
—
На другом конце Иерусалима, в саду Магдалинином,
склонившись низко к земле, висел на своем кожаном поясе
ученик, предавший Учителя: Иуда –
глаза, белые от отчаяния, безвекие
глядели из темных глазниц в тяжелую землю,
и рот его был полон земли.
*
«Горе мне среди всех матерей!
Увы мне среди всех тварей земных!»
27
– рассеклось сердце несчастной матери –
тая,
– красные уголья! –
сердце горело жаром.
Над крестом вился ворон,
смолой воронье перо кипело, и горели свечи –
непреклонные вещие очи.
Глухо и грустно говорила Богородица:
«– – или, бездольный, Ты родился в сиротинскую
ночь?
– – бессмертный, воскрешал мертвых! вижу:
непосульница-смерть взяла и Тебя! – –
о, мой сын прелюбимый! и за кого Ты муку терпишь?
за кого смерть принимаешь?– –
к дереву прибиты руки, кровью запеклись уста –
язык Твой нем!»
Поднял Христос голову:
«Не рыдай мене, мати, не оплакивай! Душа исходит –
хочу предать дух мой Отцу. Вот ученик –
будь ему матерью, он будет твоим сыном».
С горечью Богородица:
«Променяю ли создателя на создание –
творца на тварь? И куда уходишь?
И как мне жить без Тебя? На кого оставляешь –
одна! – скорбею – дай и мне умереть!
возьми с собой! – скорбею – »
Белая береза –
склонилась Богородица у креста на камень,
умоляла-упрашивала:
«помереть бы!»
Не могла она видеть ни людей, ни белого света,
не хотела подняться.
—
– рассеклось сердце несчастной матери –
тая,
– красные уголья –
сердце горело жаром:
28
«Горе мне среди всех матерей!
Увы мне среди всех тварей земных!»
*
Три часа прошло, как распяли Его на кресте жестоким распятием.
Три часа висел Он, создавший землю,
над своей от века трудной землей.
Вопли и стоны –
и те, что потрясали века,
и те, что в грядущих веках отравят всякое счастье,
вся скорбь и всё горе
униженных, покинутых, гонимых и обойденных,
вся беда, какая была в мире,
вся беда, какая придет на землю,
вся беда до последнего дня
собралась вокруг креста и, наполнив сердце,
жгла,
мучила последнею мукою.
И вот воззвал Он к Отцу –
и померкло в глазах.
Белый свет почернел – помертвело солнце.
Проглянули звезды: в черноте – изумруды! – дрожали.
И с шумом померкли. И месяц печально растаял,
– – – –
земля потряхнулась!
Всколебались моря, озера и реки; залелеяло в поле траву;
зашумела дубрава; пригнулся лес; посыпались с яблонь цветы;
с березок сережки; поломалось сухое пенье.
Крестом распростертая
– головня среди поля! –
лежала Матерь Божия у креста.
Мертвецы поднялись из могил – с кладбищ побрели от застав в город; на площадях и перекрестках
29
смешались с живыми. Холодом повеяло – стал мороз. И во тьме летало, шипело ужасно – ветер дикой волной ходил. Стук стоял – ковали железо! – стонало, плакало – огненные стрелы плыли
по небу – и воздух порола ненасытная плеть –
– – – –
с краю на край пошатнулся храм –
разорвалась завеса – распались камни –
И вся тварь восстонала –
звери, птицы, поля, леса и болота,
травы, кусты, вода, камни и звери,
вся тварь восстонала
– восплакалась Матерь Божия Богородица –
не знали они, чего делали!»
30