ТРИ СЕРПА. МОСКОВСКИЕ ЛЮБИМЫЕ ЛЕГЕНДЫ. ТОМ I

Обманутый Иаков

В Константинополе «при царице Ирине» жил фотограф Иаков. Но прежде чем сделаться фотографом, Иаков переменил много всяких профессий и все дела его не то что не удавались,

225

---

а имели какой-то свой роковой срок, дело остановится ‒ и ни с места, и изволь начинать другое.

Устроился Иаков на заводе в Александрии и только что стал обживаться, пишет приятель из Рима: «приезжай, Яша, есть место по технической части». Долго не решался Иаков, но приятель так настойчиво и заманчиво расписывал римскую жизнь, что ничего не возразишь, и из Александрии переехал Иаков в Рим. И всё было хорошо, и должность хорошая ‒ «по технической части», но вышло распоряжение: проверить состав служащих, и чтобы обязательно римские паспорта, а у кого окажется не римский, того чистить: у Иакова паспорт александрийский, и его вычистили. И переехал Иаков в Константинополь, огляделся на новом месте, выдержал экзамен на шофера и в компании с одним греком открыл автомобильную школу. Дела сначала пошли хорошо, много было учеников, и даже один пленный сарацинский ага записался, но потом с чего-то всё в располз, всё в разбег, и сошло на нет, пришлось закрыть школу, да еще такой налог потребовали, что не знай, как и когда расплатишься. Затеял Иаков под Константинополем кур разводить, искусственные яйца делать и цыплят продавать, и чего-то с яйцами не удалось ‒ вместо цыплят Бог знает что вылупливается, вроде как летучие мыши, и никто не покупает; бросил он кур, взялся за кроликов, и всё шло хорошо, и чего-то опять случилось: не то окормил, не то не доели, ‒ погибли все кролики, одни хвостики да лапки. С полгода продавал Иаков лисицу, и продал бы, да посредников было очень много, и всякий норовит попользоваться, и довели лисицу до такой цены, за такую цену можно было живого слона купить, и положил Иаков лисицу в нафталин до хороших времен и пошел учиться фотографии к знаменитому византийскому фотографу Агапиту.

Агапит был учитель толковый и добросовестный, научил Иакова всякие виды снимать и бюсты и выпустил его с дипломом на звание фотографического мастера.

Иаков открыл свою студию, сначала маленькую ‒ моментальные карточки снимать для паспортов, и заказы исполнял действительно моментально, дело и пошло. Перебрался он в большое помещение на людную улицу, снял самых известных византийских поэтов и музыкантов, выставил их в витрине и сделался сам известным фотографом. Из нафталина он вы-

226

нул лисицу и к новому году сделал шубу жене, а из обрезков нарядил всех детей: кому лапки, кому хвостик.

 

*        *

*

 

Приходит к Иакову его учитель Агапит чаю попить и говорит, между прочим, что дела у него неважны и что если Иаков одолжит ему сто франков, большое ему спасибо скажет. А что отдаст он ему эти деньги в срок, Иаков не может сомневаться: за время ученья Иаков видел и знает, что Агапит истинную веру держит и святых угодников почитает и изо всех Николу:

‒ Никола и будет свидетелем.

Иаков, действительно, как учился у Агапита, много наслушался всяких чудес о Николе ‒ и теперь, когда Агапит указывает на Николу, верит и не сомневается, что Агапит сдержит слово, не обманет.

‒ Получайте, Агапит Семеныч, сто франков! ‒ Иаков положил сотенную бумажку перед Агапитом.

Агапит бумажку сунул в карман, напился чаю, тем дело и кончилось.

И так идет время, в делах незаметно. И как всё у Иакова хорошо начинается, а потом повреждение, так и с фотографией: все негативы, какие у него про запас хранились, все до одного с чего-то поцарапались, и, как тогда с яйцами, вышла неприятность с карточками: снимет лицо приличное, а выходит ‒ показать совестно, всё какие-то приплюснутые черепа и возмутительные носы, клиенты обижаются. И пришлось Иакову очень трудно: надо было весь инвентарь обновить и взять в долг матерьялу.

И когда наступил срок Агапиту, Иаков ждет: ему сейчас очень кстати.

А Агапит не только не пришел с платежом и не известил, а стал избегать Иакова: завидит на улице и стреканет на ту сторону и проходит, отвернувшись, будто номер дома ищет. Пришлось Иакову самому идти: может, забыл? всё бывает, другой раз нужное слово выскочит из памяти, а деньги ‒ сколько хотите!

А Агапит:

‒ Сто франков! позвольте: я вам их отдал.

И не успел Иаков «когда» спросить, тот уже и число называет.

227

Очень это огорчило Иакова, не может он понять, как это так возможно, чтобы такой аккуратный, каким он всегда знал Агапита, верующий человек ‒ и так легко поступиться своей верой: ведь клялся! святого, которому верит и почитает, в свидетели призывал. И ухватило его за сердце: всё в нем заколотило ‒ в тысяча кулаков стучит: нет, таких следует проучить ‒ и есть же на свете справедливость, и обманщик должен быть пристыжен и наказан!

Иаков подал в суд жалобу.

А Агапит думает себе: чего? ‒ расписки нет никакой, а клятва? ‒ но Иаков другой веры, на него благодать не распространяется, и за него на том свете к ответу не потянут; и что Иакову сто франков? дела у него хорошие, вон жене лисичью шубу сшил, а кто не знает, что теперь цена лисы ‒ живой слон! и всех своих детей хвостиками и лапками обвесил, это тоже не реклама, даром не раздаются; а кроме того, если уж так припрет, подавай ему эти сто франков ‒ самому неотложный платеж! ‒ и то обойдется: ему помогут, это не наш брат, у них такой человек, как Иаков, такой искусный мастер, не наплевать, ну, а если ‒ ‒ все люди, а человек, или это ангел, или это прохвост! ‒ а если никто не поможет, так сам он выкарабкается: ведь что только с ним жизнь не делала, и так бросит ‒ подымется, и этак вывернет ‒ встанет, Иаков не пропадет, и эти сто франков ему ничего не стоят, а ему, Агапиту, сейчас очень пригодятся: дела идут неважно.

В назначенный день вызывают Агапита и Иакова судиться.

Агапит заявляет, что деньги он отдал ‒ сто франков. Иаков говорит: не отдавал. А расписки представить не может: нет. Почему, спрашивают, нет расписки? А Иаков говорит: потому он Агапиту и без расписки поверил, а поверил, потому что Агапит призывал Николу в свидетели, Агапит верующий человек и верит и почитает святого, и вера его крепче и надежнее всякой расписки, как было не поверить! Судьи говорят: принесите икону Николая-чудотворца, и пусть Агапит поклянется, что деньги отдал Иакову ‒ и мы поверим.

Принесли образ, поставили. И все ждут, что будет: откажется Агапит или не откажется; кто прав: Агапит или Иаков? Агапит не отказывается: он готов хоть трижды поклясться.

228

А был у Агапита с собой портфель: и в портфеле с готовыми фотографическими карточками и пластинками лежали две бумажки по сто франков. И как становиться перед иконой присягать, обращается он к Иакову:

‒ Коллега, подержите портфель, а то неспособно.

Иаков портфель у Агапита принял.

И Агапит, подняв руку с благословенным крестом, произнес клятву: денег сто франков бумажку он Иакову отдал, да еще сто в воздаяние за доверие присовокупил.

Ну, что тут скажешь? Кто прав? Дело ясно.

И присудили: деньги сто франков Иакову с Агапита не требовать и заплатить судебные издержки.

И Иаков, вернув портфель Агапиту ‒ «держите ваше!» ‒ от возмущения и горечи не нашел слов, чтобы выразить свое чувство: «так ‒ так если человеку свойственна несправедливость, так неужели там ‒ и он показал рукой на образ и вверх ‒ там так и останется, и Агапиту пройдет? и что же святой, именем которого Агапит клялся, неужто покроет обиду и не заступится?»

И, покорно вынув из кошелька, сколько ему заплатить присудили, подал приставу и пошел вслед за Агапитом.

И все разошлись. Тем дело и кончилось.

 

*        *

*

 

С портфелем подмышкой, довольный, вышел из суда Агапит ‒ вышел с честью. А прав или не прав, успех уверяет, и, если ты ничего, а про тебя всенародно скажут, что ты что-то, ты, ей Богу, почувствуешь себя чем-то. Выросший на голову, шел Агапит по улице, и все перед ним расступались: сейчас он вскочит в автобус ‒ и дома; только бы скорей автобус!

Агапит оглянулся ‒ а каким ничтожным плелся Иаков, и как отстал бедняга, ведь вышли вместе! ‒ и кто это? какой-то монах, нет, это в мантии судейский, судейский поддерживает его под руку. И показалось Агапиту, этот монах судейский поднял руку и погрозил. И весь его пыл пропал: «грози! ‒ выговорил он с сердцем, ‒ что ж, грози!» ‒ и заторопился. Может, лучше бы здесь подождать, а чего-то тянет: и до следующей остановки тоже недалеко. И опять оглянулся ‒ а те нагоняют, и совсем не такой уж слабый Иаков, а этот судейский, теперь

229

ясно видно, старик: он наклонился и что-то говорит, советует ‒ «жаловаться?» ‒ «всё равно зря!» ‒ и опять поднял руку и погрозил.

И, как от затрещины, бросился Агапит через улицу ‒ вон бежит и автобус, только бы успеть! ‒ и вдруг почувствовал, как какая-то слепая сила двинула его в плечо, он сделал огромное усилие отпихнуть и не выдержал, повалился на спину, видит перед самым носом ‒ металлическая перекладина, и только сказал себе: «конец!» ‒ а это и был конец. Народ кричит:

‒ Фотограф Агапит под авто попал!

Остановился автомобиль.

Вытащили Агапита ‒ никаких признаков, мертвый! ‒ положили на мостовую. Тут же разодранный портфель валяется, и из него фотографические карточки и пластинки и две бумажки по сто франков.

Подошел Иаков.

‒ Вот ваши деньги, ‒ говорят ему: все ведь из суда, все знают, ‒ это он наказан, что обманул.

А Иаков не берет: ему не надо этих денег.

‒ Если святой, именем которого клялся Агапит, если это Никола так наказал его за меня: обманул человека! ‒ пусть же он воскресит его, Бог с ним!

И как только сказал Иаков «Бог с ним», Агапит пошевелился, раскрыл глаза, обтер рукой лицо и на ноги встает ‒ ‒ все так и отступили.

Только Иаков остался.

И, увидев Иакова и народ, который на него так смотрит, всё понял Агапит.

‒ Там ваши деньги, ‒ сказал он Иакову, ‒ берите себе! ‒ и наклонился поднять с земли портфель.

А Иаков молчит и еще жутче кругом, чего-то ждут.

‒ Я обманул.

И тут Иаков взял его под руку и, загораживая собой, вывел из толпы.

И до самого дому Иаков проводил его. И дорогой рассказал ему Агапит, как видел он Иакова ‒ как шел из суда обманутый и беззащитный и с ним старик: это тот, кто его защитил.

‒ Это Никола был.

230

И с той поры большими сделались приятелями два известных византийских фотографа: Агапит и Иаков. Ходили друг к другу чай пить и в трудную минуту помогали друг другу.

231