Книжечка рукописная
болезное
В 1764 году изданы были «Духовные штаты», довершившие монастырское разорение. С 1786 года закон распространился на Малороссию, а до тех пор было там все в целости и невредимо, ‒ и именины нежинского о. архимандрита прошли ни мало не омраченные.
О. Ефрем на высоком архипастырском празднике не был: простой иеромонах, к старейшей братии Ефрем не принадлежит, о. Ефрем ‒ «низкая душа», на горы не вхож. Но лазейка туда у него есть: там, на горах есть ему друг ‒ сам кафедральный писарь о. Воронковский.
Просвещенного о. Иакова Воронковского соединило с о. Ефремом книжное почитание. К книге у о. Ефрема страсть, и из всей братии только перед Ефремом раскрывает о. писарь свое древлехранилище. В последний раз, а это было еще на масленице, о. писарь показал Ефрему рукописный сборник. Что это за сборник: «Тайная тайнъ?» ‒ а может, «Троянова бытія?» ‒ а может, «Веселейлъ» (Скинія Божія)?.. Искусный в хитрогласнице, о. писарь готов был на книгах потерять весь голос, и о. Ефрему уходить не хотелось.
На праздниках о. Ефрем простудился. Всякий день на Святой неделе после обедни обносят с крестным ходом артос вокруг церкви, тут о. Ефрем и простудился. И теперь он лежал в лихорадке и в глазах темнело ‒ голова кружилась, койка кружилась, келья и монастырь, и город. Братии он не свой, и его никто не хватился, и некому придти к нему посидеть в его келье. Забыл и сам писарь о. Воронковский. А что бы ему с келейником своим с паном Михайлом удосужиться ту самую книжечку рукописную прислать: книжечка эта вернее печи самой жаркой и лучше всяких лекарств!
Есть в старинной рукописной книге свой особый дух, особенный ‒ ладанный: обернешь лист и почуешь его, из корешка идет... араматоуханный. Лучше всяких лекарств! Принес бы ему пан Михайла эту книжечку, да и еще чего-нибудь. Жажда его измучила, хоть бы кисленького чего!
А там, за окном шумит Остер, шумит, ‒ полноводная, подливает половодьем под недоступные унежские башни.
63
*
†
Высокопреподобнѣйшему Господину
Отцу Писару Катедралному,
Милостивому Отцу и
Добродѣевѣ Моему,
Его Высокопреподобію Господину
Воронковскому
‒ всепочтеннѣйще ‒
Высокопреподобнѣйшій Господинъ отецъ писаръ катедралный, милостивій добродѣю мой!
Я вчера безъ мала не умеръ, цѣлые сутки то въ жару, то въ морозѣ смертно страдалъ шестью параксисмами, теперь же минѣ будто на похмѣлье: и голова крутиться, и келія крутиться, и монастиръ крутиться, и городъ крутиться, и свѣтъ весь на вспакъ сонця вернется. Думка думку пошибае, чимъ бы сему злу запобѣгти, да и розуму прибрать не могу, понеже то рѣчь дорогая, а мы люде убогій. Спасетъ же его Господь, отца Архімандрита нашего, что мене и не оставляетъ, да минѣ часто трудить Господина и грѣхъ и соромъ.
Вспомнѣлъ я, что минѣ чи снилося, чи то и вправду Вы комусь въ праздникъ именинъ Архіпастирскихъ изволили говорить со удивленіемъ: чему то я и очей на горах ваших не появлю? А минѣ далеко и барзо дивнѣйше, чему-б то пану Михайлу вашему за вѣдомом и благословеніемъ Вашим не посѣтите мене странного и болного и печалного, а трудъ бы его не въ оцет змѣнился, и праця его святая не такъ, якъ у воду, ‒ минѣ бъ принеселъ книжечку от Вашего Высокопреподобія тую оную рукописную, а може, и еще що далъ бы ему Богъ на розумъ. А я бъ его благости и щедролюбію улѣпивъ писаночку, якую Богъ здарилъ, а Ваше Высокопреподобіе, яко моего дражайшаго благодѣтеля и отца, часто сердечно поздравилъ бы праздником свѣтлый, желая Вашему Высокопреподобію благодати, яко нужнѣйшаго пособія в трудах Ваших непрестанных, милости, яко желаемыя отради въ печалех Ваших, и мира чистосердечнаго на все Богоугодное житіе Ваше, которое да будетъ многодѣтно:
64
Здравствуйте!
Вашего Высокопреподобія
всеодолженнѣйшій послушникъ
и всеискреннѣйшій всѣх-благ-желатель
Іеромонах Ефремъ.
1765 года, Априля 4.
1913 г.
65