Созданием информационного ресурса «Пушкин. Прижизненные публикации (1814–1837)» предполагалось достигнуть нескольких целей. Прежде всего — обеспечить доступ ко всем прижизненным печатным изданиям Пушкина как для специалистов разного профиля (литературоведов, лингвистов, историков книги), так и для самого широкого круга читателей, интересующихся русской классикой. Доступность подготовленных материалов для ученых в любом уголке земного шара, где есть Интернет, позволит значительно облегчить решение самых разнообразных научных задач.
Особенно важным и спорным вопросом в последнее время стал вопрос об аутентичности текста издаваемых сейчас литературных памятников. На первый план выдвинулась проблема издания текста, максимально приближенного к культурному контексту эпохи. Такой текст позволил бы избежать при анализе литературного произведения влияния позднейших редакторских наслоений, а свободный доступ к различным источникам текста – критически оценить как решения предыдущих поколений текстологов, репрезентировавших эти тексты в критических и популярных изданиях, так и самостоятельно определить степень исправности и аутентичности прижизненных публикаций.
В советской и постсоветской академической практике принято печатать в качестве основного текста произведения критически пересмотренный текст последнего прижизненного издания (или – шире – последнего издания, просмотренного и одобренного автором) в современной орфографии и пунктуации — то есть модернизированный текст, в котором исправлены опечатки и явные случаи цензурного вмешательства. Это оправданно, поскольку, сохраняя орфографию и пунктуацию прижизненных изданий, современные текстологи закрепили бы неавторизованные решения редакторов пушкинского текста и обычные типографские промахи, очень часто встречающиеся в издательской практике того времени. В ряде случаев сохранение дореформенной орфографии затемняет смысл написанного, иногда существенно меняя его для современного читателя. Кроме того, следование прижизненным публикациям может закрепить насилие цензуры над пушкинским текстом. С другой стороны, автор в ответ на требования цензуры порой создавал равноценные первоначальным варианты того или иного стиха, которые, возможно, сохранились бы и при отмене цензурных ограничений. Любой текстолог, работавший над подготовкой к печати текстов произведений русской литературы, создававшихся в эпоху предварительной цензуры, может назвать десятки примеров подобного рода. И как минимум половина из них могут вызывать и вызывают споры у различных исследователей, которые порой придерживаются прямо противоположных точек зрения.
Научная подготовка критического текста произведения — это всегда сложная филологическая задача, при решении которой невозможно избежать известной доли субъективности. Тем не менее, решение этой задачи позволяет до некоторой степени реконструировать подлинный «авторский» текст. Ни один из зафиксированных на бумаге источников текста не решает полностью этой задачи: беловой автограф, как правило, отражает не окончательный вариант произведения, поскольку исправления часто вносились на этапе подготовки переписчиком цензурной рукописи, а копии, по которым делался набор, большей частью до нас не дошли. Иногда существенные изменения вносились автором прямо в типографскую корректуру, причем вследствие этого разные экземпляры одного и того же издания могут существенно отличаться друг от друга.
Таким образом, в том, что касается авторского замысла, вопрос об аутентичности любого публикуемого текста всегда остается открытым. Поэтому многие исследователи настаивают на том, что в издательской практике следует строго придерживаться прижизненных изданий, так как именно этот текст был прочитан современниками и оказал воздействие на дальнейшую литературу и культуру. Вопрос, однако, и здесь не настолько прост, как кажется. Так, в случае, когда произведение публиковалось при жизни автора не единожды, более значимым в общекультурном плане могло быть первое издание. Однако иногда поздние публикации, воспринятые значительно более узким кругом читателей-современников, отражают сознательную авторскую волю и впоследствии входят в литературный обиход, вытесняя более ранние варианты (как это было, например, с «Русланом и Людмилой»). Порой особенности первого издания накладывали значительный отпечаток на восприятие произведения. Так, издание «Евгения Онегина» сначала по главам со значительными промежутками привело к появлению многочисленных пародий и подражаний. Из них становится понятно, что обширная экспозиция и оборванность сюжета в самом его начале (то есть впечатление, полученное от отдельного издания первой главы «Евгения Онегина») воспринимались как художественная особенность пушкинского романа в целом. Кроме того, к читателям-современникам относился и литературный круг Пушкина, где его произведения были известны в рукописном варианте — этот круг был достаточно широк и литературно продуктивен, чтобы не сбрасывать со счетов его восприятие текста. Иногда с пушкинскими произведениями знакомились по копиям, переписанным из альбомов ближнего круга, из изданий или воспроизведенным по памяти с большим или меньшим количеством искажений. Таким образом, некоего единого интегрального текста, прочитанного современниками и оказавшего влияние на дальнейшую культуру, тоже не существует. При таком понимании проблемы аутентичности текста невозможно выбрать единственно правильный рецепт для всей издательской практики. Только максимальный учет всех существующих источников текста способен дать объемную картину замысла и его бытования в культуре. Поэтому научному изданию критического текста обязательно должно сопутствовать по возможности точное воспроизведение прижизненных изданий и рукописей.
Доступ к прижизненным пушкинским публикациям важен не только для историков литературы, но и для лингвистов, историков языка. Как известно, именно на протяжении 1820-х–1830-х годов в развитии русского языка и, соответственно, орфографии, пунктуации и графики, произошли серьезные изменения. Если ранние пушкинские публикации несут не себе отпечаток языковой традиции конца XVIII века, то уже публикации 1830-х годов принадлежат совершенно иному времени, иной речевой культуре и традициям воспроизведения письменной речи. Порой в случае, когда между первой публикацией того или иного текста и его позднейшей перепечаткой есть разрыв в два десятка лет, то их внешний вид весьма различается межу собой даже в тех случаях, когда автор не вносил в текст никаких существенных изменений. Но чтобы увидеть это, нужно положить тексты двух публикаций рядом, что гораздо проще, когда они существуют в оцифрованном виде и благодаря Интернету доступны даже там, где нет крупных библиотек.
Создание подобного ресурса обеспечивает лучшую сохранность и дальнейшую консервацию бумажных оригиналов, многие из которых являются в высшей степени редкими и могут пострадать от постоянного обращения к ним читателей. Пушкинский кабинет Пушкинского Дома обладает полной, не имеющей аналогов коллекцией пушкинских прижизненных изданий: это как отдельные книги, так и альманахи, журналы, газеты и брошюры, сохранившиеся зачастую в считанном количестве экземпляров и отсутствующие в крупнейших российских и зарубежных книгохранилищах. Поэтому неудивительно, что к ним постоянно обращаются ученые не только из разных городов России, но и из-за рубежа. Оцифровка этой коллекции позволит уменьшить нагрузку, неизбежно выпадающую на первопечатные издания, и сохранить их в максимально лучшем виде для последующих поколений.
Подготовленный проект дает нам уникальную возможность знакомиться с творчеством Пушкина таким же образом, каким с ним знакомились его современники. Сейчас, в начале XXI века, мы воспринимаем Пушкина через парадигму «собрания сочинений», куда входят и недоработанные фрагменты, и отрывки, и изначально не предназначавшиеся для печати произведения. Проект «Пушкин в прижизненных публикациях» позволяет нам взглянуть на творческий путь поэта с другого ракурса, который был невозможен в доцифровую эпоху.
В. Е. Багно, А. Ю. Балакин
Опубликовано 02.12.2009