Посвящаю С. П. Ремизовой-Довгелло
Христов крестник
В бедности жили люди, в такой крайней нужде, когда и попросить к себе в гости нельзя. А ведь у всякого есть праздник, и без праздника не светла трудная жизнь! И вот родился сын: окрестить надо, а в кумовья и позвать некого. Сидит Иван да Марья: «что с ребенком делать?» Богат если и в силе – все к тебе придут, а рваньем нетто заманишь? Да ропотом тоже не поможешь. А идет мимо странник –
«Позовем странника: странник не откажет!»
А как заглянули в лицо, даже страх стал: без носу и как смерть сама, щерится.
«А как назовем младенца?» – Марья уж и не рада. Да что поделать: некрещеному тоже невозможно!
«Иовом назовем, – кротко ответил странник, – Иов крестник мой».
И окрестили: Иовом назвали младенца. И жалко им стало странника. Видно, и сам он не от радости, а по судьбе:
64
и кто это знает: за что и для чего человеку такое – в мир ты пришел, и все бегут от тебя?
«Попросим, – говорит Иван Марье, – нашего кума: хоть так посидеть с нами».
Хвать, а его и нет – как и не было.
*
Вырос Иов, спрашивает: где его крестный и кто он такой?
Не хотелось рассказывать: жили они уж не так: чего вспоминать? стали поправляться – стало и у них и светло и весело в доме. Это с Иовом пришло, видно, счастье! А Иов пристает: скажи да скажи.
«В бедности мы жили, – сказал отец, – никто к нам и не придет: бывало, да и пригласить совестно, а как ты родился, и в кумовья позвать некого: кто пойдет к нищему! Согласился странник один, окрестили тебя, и с того дня пропал, больше и не видели».
«А вот бы мне повидать его! – задумался Иов, – на Светлый день, как идут из церкви, христосуются с крестным, а мне и не с кем».
«Глупый ты глупый, – сказала мать, – крестный-то твой срамной!»
На заутрене в Пасху стоит Иов в церкви. Все идут и христосуются, он один стоит, и подойти ему не к кому. И вот подходит к нему – –
стал перед ним:
«Христос воскрес, милый крестник мой!»
«Воистину воскрес!» – обрадовался Иов: нашел он крестного!
Крестный взял его за руку и повел – не из церкви, в церкви же по воздуху вверх – на небеса.
Плачут отец и мать: потеряли сына! Сесть разговляться – Иова нет:
Иов пропал.
«Видели вы нашего сына у заутрени?»
Говорят: «Видели: с крестным он христосовался и вместе из церкви вышли. Под стать друг другу, как сверстники».
«Так это какой проходимец увел его: ведь крестный его – старый».
65
*
Год не было Иова дома – год не было о Иове слуха. Горевали старики о сыне: помириться не могут: пропал! А надо принять беду: неспроста приходит беда, и нет ничего, что бы зря было в жизни – и боль, и напасти; и только кто это знает: за что и для чего человеку такое?
На другой год, в самую Христову заутреню, как идти христосоваться, Иов как от сна очнулся: и на котором месте стоял в церкви, там и стоит. Кончилась служба, приходит он домой.
«Христос воскрес, родители мои!»
Взглянули старики: Иов, сын их! – «Воистину воскрес!»
Расплакались: не ждали ведь, не чаяли! – «Воистину воскрес!»
Спрашивают, где был, где пропадал: целый ведь год!
«И не год – только три часа! И завтра опять пойду».
«Да куда же ты – опять?»
«К Марку богатому: отнести ему надо златницу от крестного. Я ведь нашел крестного, у крестного я и был».
Еще только солнцу взойти, Иов прощается. И не пускали – «хоть бы с нами денек один прожил!» – ушел.
*
Приходит Иов к Марку богатому: сидит Марк у окна, качает в люльке родителей – старые они, ходить не могут.
«Прими, Марк, златницу, корми родителей, тебе на хлеб».
«Не надо мне золота: отымут у меня богатые, засудят судьи».
Вернул Марк деньги Иову. И вышел Иов от нищего – Марка богатого.
Идет Иов путем-дорогою:
– люди дрова перекладывают –
«Бог в помощь, добрые люди!»
«Ой, милый братец, рукавиц на руках нету, и видишь: без сапог, голы
мы и босы, оборвались совсем, и от голода силы не стало. Спроси у Господа Бога: долго ли нам горевать?»
Дальше Иов идет:
– женщины воду черпают: из колодца в колодец
воду ведрами переливают –
66
«Бог в помощь, добрые люди!»
«Ой, милый братец, кожа с рук слезла, иззябли. Спроси у Господа Бога: долго ли нам горевать?»
Дальше Иов идет:
– под углом дома старуха: держит дом на плечах –
«Бог в помощь, добрый человек!»
«Ой, милый братец, всю спину разломило: этакую тяжесть день-деньской всё на себе. Спроси у Господа Бога: долго ли мне горевать?»
Дальше Иов идет:
– лежит щука на дороге – вот-вот глаза выйдут – рот разинула –
Пожалел Иов щуку.
И говорит ему щука: «Ой, милый братец, не могу без воды, и поплавать так хочется, не могу жить на земле. Спроси у Господа Бога: долго ли мне горевать?»
И приходит Иов к пещере.
«Здравствуй, крестный! Едва я нашел тебя».
«А где же ты был?»
«Я от Марка богатого».
«Ты всю землю прошел».
«Не берет Марк золота: отнимут, говорит, богатые, засудят судьи».
«Хлеба снеси ему».
«А когда шел я, попались мне люди: дрова перекладывают – очень мучаются, оборванные и голодные».
«Пускай перекладывают до века: зачем дрова воровали – обидой, клеветой, своим черствым сердцем отымали тепло у сердца!»
«Встретил я женщин: переливают воду из колодца в колодец: иззябли».
«Пускай переливают до века: зачем воду в молоко подливали – обманывали, обольщали сердце!»
«Еще встретил я старуху: держит дом на плечах».
«Пусть держит до века: зачем подслушивала под окнами – ссорила и разлучала!»
«Еще видел я щуку: лежит на дороге – перетрескалась вся, от жажды рот разинут, просится в море».
67
«Жадная, жестокая: пускай выглонет сорок кораблей, будет в море!»
Иов хотел было идти и передать слова крестного всем измученным: они там на дороге ждут его.
«Милый мой крестник, – остановил крестный, – есть у Заторного царя дочь, царевна Магдалина: возьми ее замуж. Я вас обвенчаю».
Простился Иов и пошел из пещеры назад той же дорогой.
Приходит Иов к щуке.
Обрадовалась: «Ну, что, милый братец?»
«А выплюнь ты сорок кораблей и будешь в море – свободна!»
Выплюнула щука корабль за кораблем – все сорок кораблей, и поплыла себе в море.
Приходит Иов к старухе: плечом дом держит.
«Ну, что, милый братец?»
«Горюй до века».
Заплакала старуха: «– –до века! когда же?»
Приходит Иов и к тем: дрова перекладывают, к оборванным и голодным.
«Ну, что, милый братец?»
«Горюйте до века».
И руки опустились: «– –до века! век вечный?»
Приходит Иов к Марку богатому.
«Марк, вот тебе хлеб».
«Не надо мне: мои родители померли».
Положил Иов на стол хлеб нищему – Марку богатому.
*
Обидно отцу и матери: не живет сын с ними.
«Не на то мы тебя ростили, что тебя дома нет!» – и горько старикам: «некому будет и глаз закрыть».
Странником в крестного ходит Иов по трудным дорогам – сколько есть радости в мире, и в этом же мире такая невыносная мука:
«И неужто нет срока?» – «И горе – навеки?» – «И какая такая сила – освободиться?»
Говорит Иов отцу и матери: «Есть у Загорного царя дочь Магдалина: крестный просватал мне».
68
«Магдалину? В гное лежит она, страшно смотреть, ей и еду в окно подают».
Не послушал Иов: Магдалина будет его женою.
Спрашивает Иов: «Можно видеть царевну?»
«Ой, милый братец, – говорит царица, – нельзя к ней: смрад идет».
«Я ее беру в обрученье».
Заплакала мать: «Несчастная она!»
Иов вошел к царевне – царевна лежала навек без надежды. Подняла она глаза безнадежно: никогда уж никого не просила, и в ее сердце последние жалобы острупели.
«Вставай, Магдалина, я, Иов, жених твой!» – и взял ее за правую руку, как невесту.
И вдруг как огонь жарко огнем пыхнуло – и чиста поднялась Магдалина невестой.
В церковь к Преображению Господню повел Иов невесту.
Тут их крестный и повенчал: Иова и Магдалину.
«Милые крестники мои, оставляйте эту жизнь, ступайте за мной!» – и повел их из церкви – в церкви по воздуху вверх на небеса.
69