ТРИ СЕРПА. МОСКОВСКИЕ ЛЮБИМЫЕ ЛЕГЕНДЫ. ТОМ II

Посвящение

Николай не вернулся в Патары, а поселился в Мирах. Третий год кончался его безвестной жизни. И за эти годы, никем не узнанный, он прошел всю страду жизни простого человека.

Те чувства, какие раньше постигал он своим избранным сердцем, теперь почувствовал кровно: живя среди людей в самой толчее борьбы, беды и радостей жизни, встречаясь с людьми на самой черной работе и в самую черную безработицу.

Какие высокие побуждения теплятся в человеке и такая «низость», какую только и может измыслить человек на человека; и если простым словом сердца человек подымет и умирающего, человек же своей злой мыслью свалит и самое неколе-

262

---

бимое; и есть еще и совсем не от злого, а сколько может сделать зла человек человеку по легкомыслию или слепоте!

Чем жив и живет человек на земле ‒ не про тех, кто хватает с неба звезды, «цари духа», и не про тех, кто на дне духа и даже еще не родившиеся духовно, перед которыми «звери» чище, потому что бесхитростней и проще, а вот эти, которые составляют «мир». Дать миру этот хлеб «иносущный» ‒ открыть человеку о человеке ‒ «человек есть храм Божий, и дух Божий живет в нем!» ‒ тогда и тем «не от мира сего», кто над ‒ «избранные» ‒ облегчится трудная и странная их жизнь, а у тех, кто под ‒ «убогие» ‒ очеловечится шкурная порода и просветится их хлеб «насущный».

Во все безвестные дни одно чувство не покидало его: жалость к человеку. Это чувство было так остро: лучше бы, казалось ему, или распылиться, или окаменеть! И была одна неустанная молитва: имея дар мудрости, скрепить свое сердце и дать мир неумиренной человеческой жизни.

 

*       *

*

 

В то время умер архиепископ мирликийский Иоанн. В Миры съехались епископы на выборы: надо было решить, кто тот крепкий и мужественый, кому поручить стать во главе митрополии: надвигалась тяжелая пора ‒ последние гонения. Но сколько ни рассуждали епископы, согласия между ними не было.

Старику-священнику из клира епископов снится сон: слышит он голос: «иди, дедушка, в церковь: первый, кто придет к заутрене, того движет мой дух!» ‒ и явственно называет: «имя ему Николай». В страхе проснулся старик: светает ‒ а еще не звонят ‒ помолился и тихонько пошел к Собору.

 

‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒

 

В то утро Николай поднялся, пробужденный необыкновенным сном. Ему приснилось: опять, как тогда на Святой земле в решительный час судьбы, он увидел: сквозь тающий свет жизней навстречу идет с лицом того юноши Аммония: бездонные глаза его, как тысяча глаз в глазах, и над бровями синие тороки ‒ проводники небесных сфер ‒ искря, волнятся; и вот совсем близко, коснувшись руки, блеснул мечом‒ и свет рассекся;

 

263

и в новом свете он увидел: престол и на престоле архиерейские одежды, архангел, показывая на престол, велит ему сесть ‒ ‒

Рассветало. И этот рассвет был особенный ‒ особенный день. Как всегда, Николай пошел в церковь.

Три года исполнилось его безвестной жизни, и он не помнит никаких лишений за эти годы: вся горечь, скрытая на сердце, забыта и только одно чувство ‒ благодарность.

И когда он вошел в Собор, эта одна молитва в уме и на сердце:

«Благодарю Тебя, Господи, что сделал меня свободным!»

Голос остановил его:

‒ Кто ты и как твое имя?

Николай обернулся: старик-священник ‒ и в лице его не гнев, а жестокое бесповоротно.

И все чувства всколыхнулись: тайна раскрыта! Остается одно: убежать. И он сделал шаг, но старик, преграждая дорогу, повторил:

‒ Твое имя? ‒ и в голосе его прозвучал испуг.

‒ Николай, ‒ и почувствовал, что не может сопротивляться: старик крепко держал его за плечо.

‒ Пойдем за мной! ‒ кротко сказал старик. И Николай покорно пошел, готовый ко всему.

 

‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒‒

 

Вечером в Мирах стало известно, что избран новый архиепископ, имя ему Николай ‒ Николай, младший патарский священник, три года скрывавшийся в Мирах.

‒ И не человеческим собором, ‒ говорилось, ‒ Божий суд избрал его.

 

*        *

*

 

Ночью, оставшись один, Николай долго не мог успокоить мысли и скрепить чувства. Молитва его была порывиста: он, как оглушенный, криком сердца взывал к Богу ‒ просил о помощи: как и где найти ему мудрость ‒ живя среди людей судить и решать? быть всегда близким к человеческой беде ‒ и облегчить и направить?

‒ ‒ ‒ ‒ ‒ ‒ ‒ ‒ ‒ ‒

и увидел он, будто стоит он в длинном сарае, низкий потолок, и в том же сарае еще двое в темной одежде, и он

узнает их мысли: они явились, чтобы убить его. Побежал на другой конец, и они побежали за ним. Дверь ‒ он толкнул ее и вышел: а это церковь ‒ он в церкви. И когда подумал, что вот он свободен, дверь приотворилась ‒ и он понял, что это за ним, и побежал через всю церковь. И очутился в том же самом сарае: и не двое, а их много по углам ‒ затаились. И опять он бросился на другой конец, но и там по углам такие же и много: затаились, чтобы напасть на него и убить. Он опять к той же двери, выскочил и, крепко захлопнув за собой, обессиленный упал. И лежал во тьме, как без чувств. И вдруг свет открыл дорогу ‒ от царских врат широким снующим лучом до выхода ‒ и из голуби-света, он увидел: шла от царских врат Богородица и с ней апостолы: Андрей и Петр. И он почувствовал, как руки коснулись его плеч и тепло и свет проникают в него, он поднял глаза и видит: на груди у себя серебряный омофор и из голуби-света Богородица ‒ это от нее тянется скользящий, как свет, омофор. «Матерь Божия!» ‒ протянул он руки. И увидел свои руки, простертые как из пропасти. А чувство непомерной жалости к человеку с болью разорвало ему грудь и тянется из его сердца веткой ‒ вмиг запламенела ветка, плывет в голуби-свете ‒ голубь-свет теплым веем заполняет ему глаза. Богородица показала на него апостолам: и апостол Андрей подал ему посох, а Петр евангелие.

265