ТРИ СЕРПА. МОСКОВСКИЕ ЛЮБИМЫЕ ЛЕГЕНДЫ. ТОМ II

Ночлежник

Нищего накормит, напоит, а ночевать не просись, ни по чем не пустит!

Такова была воля и норов ‒ богатый мужик Егорычев.

Всех ко вдове ночевать отправлял беднеющей ‒ к Адриановне.

 

*        *

*

 

А приходит к вечеру гость незваный ‒

Никола угодник.

Стучит к богачу. Пустили нищего.

Поужинал старичок да на лежанку.

‒ Нет, брат, погоди, ‒ говорит хозяин, ‒ у нас этак не водится! Иди к Адриановне, там тебе ночлег.

А старик забрался на лежанку.

‒ Мне, ‒ говорит, ‒ и тут хорошо.

И заснул.

350

---

И, как ни будили, ничего не поделают. Ну, хоть силком стаскивай. Так и отступились.

Поутру поднялся старик и пошел.

И весь день проходил, а к вечеру опять стучится.

Пустили.

Поужинал и опять к лежанке.

‒ Нет уж! ‒ забранилась старуха, ‒ моду нашел! Сказано: иди к Адриановне, там ночлег.

А старик и ухом не ведет, забрался на лежанку.

‒ Мне, ‒ говорит, ‒ и тут хорошо.

Да только и слышали, ‒ спит.

Обозлилась старуха: расквилил ее нищий.

‒ Уж погоди, явишься ужотко, полетишь за дверь!

Проспал старик ночь, вышел.

День по дворам околачивался, а ввечеру к Егорычеву ‒ гость незваный.

Отказать совестно. Уломал хозяин старуху. Пустили.

Только старуха не дура, стала у лежанки ‒

подступись-ка!

Поужинал старик да на лежанку ‒ на старуху и наперся.

‒ Иди к Адриановне, ‒ заорала старуха, ‒ говорю тебе: у нее ночлег.

А старик изловчился да через старуху и махнул на лежанку.

‒ Мне и тут хорошо.

Заснул старик.

И уж глодала ж старуха хозяина всю-то ночь.

‒ Нипочем не пущу. И не проси. Или сама сбегу. Попомнишь тогда. Нашел приятеля.

Поутру поднялся старик.

‒ Ну, ‒ говорит, ‒ Зиновей Григорьевич, я у тебя загостился. Приходи же ты ко мне в гости.

А старуха усмехается.

‒ Мало, ‒ говорит, ‒ к нищему ходят в гости.

‒ Ну, что ты, Никифоровна, чем богат, тем и рад. Может, я попотчую и хорошохонько.

Попрощался старик и пошел.

*        *

*

День за днем успокоил старуху.

И позабыли б о нищем старике:

351

мало ли их всяких у Егорычева кормится!

И вдруг прибегает конь под окно ‒

на седле письмо.

Распечатал хозяин, диву дался.

‒ От кого это тебе?

‒ А помнишь, старуха, ночлежник-то нищий-старичок: в гости зовет!

‒ Что ж, поезжай, погости! ‒ усмехнулась старуха, ‒ долготе больно не загостись! ‒ усмехается.

Конь ждет под окном.

Хозяин сел на коня и поехал.

 

*        *

*

 

И привез его конь к дому ‒ большой дом, богатый. Встречает нищий-старичок.

‒ А, ‒ говорит, ‒ Григорьевич, пожаловал!

И стал его угощать:

отроду такого кушанья не едал Егорычев.

А после угощенья на отдых:

завел старик в комнату, да на ключ, ‒

одного и оставил.

А в комнате ни стула, ни постели, пусто.

И такой холодина, всю ночь продрожал несчастный.

‒ Околею я тут без покаяния!

Показалась ему ночь за год.

 

*        *

*

 

Наутро выпустил его старик.

И опять в тепло, и опять за угощенье ‒

пей, ешь, чего душенька взнимет, всего довольно!

и ничего-то не убывает.

Настала ночь, пора спать.

И завел его старик в комнату, еще хуже той.

Темь и холодно, душит ‒ места не найти.

‒ Пропаду я совсем.

Едва утра дождался.

Показалась ему ночь за десять лет.

352

*        *

*

 

Стало светать, явился старик:

слава Богу, освободил!

И опять попал несчастный в тепло. И прямо за стол.

И опять потчевал старик лучше еще.

А к ночи спать.

Встал из-за стола, идет за стариком.

«Господи, ‒думает несчастный, ‒ неужто и опять на муку ведут?»

А старик в другое место ведет.

И оставил его одного в комнате.

И до чего хорошо в этой комнате:

тепло, манный дух, и постелька-то мягкая, всё бы лежал. И утро настало, пришел старик, а и уходить неохота.

‒ Каково спать-то было?

‒ Больно хорошо, дедушка.

‒ А по те-то ночи как?

‒ А больно худо.

‒ Первая ночка ‒ тебе место. А другая-то ночка ‒ твоей старухе. А эту ночку спал ‒ Адриановне. Отправляйся теперь с Богом домой!

Попрощался Егорычев со стариком, вышел из дому.

Конь у окна. Сел на коня ‒ и домой.

И до самых ворот донес его конь. А как слез, и конь пропал.

 

*        *

*

 

Вошел Егорычев в дом, ‒

а его и живым не окладывали!

Обрадовалась старуха:

не три дня, три года пропадал без вести.

‒ Поди-ка, старуха, наливай самоварчик да зови Адриановну в гости.

Поставила старуха самовар, побежала к соседке.

Удивилась Адриановна:

никогда еще не бывало такого!

Принарядилась, пошла к соседям.

Сели чай пить.

‒ Что это случилось, потчуете меня?

‒ А вот что, Адриановна, давай домами меняться.

353

‒ Куда мне: мой-то домишко худой.

‒ Да уж говорю, давай меняться: я ‒ в твой дом, а ты здесь живи.

И уговорил Адриановну.

Осталась она у Егорычевых в доме богато жить.

А Зиновей Григорьевич со старухой в ее келейке поселился.

Ворчит старуха:

‒ Чего ты наделал, ума ты рехнулся!

‒ Не понимаешь ты ничего, старуха. Место у нее хорошее, а у нас худое. Нам не измотать нашего добра своими руками, а она расточит. Она опять заслужит себе место.

И всё про старичка, про те три вещие ночи ‒ какие ночи! рассказал старухе.

И остались покорно жить в нищете и бедности.

354