ТРИ СЕРПА. МОСКОВСКИЕ ЛЮБИМЫЕ ЛЕГЕНДЫ. ТОМ II
Дар
Жил один бедняк, Иваном звали.
Не велико у него было хозяйство ‒ земли немного; и жизнь нелегкая ‒ один, как перст, без семьи остался. Да не возроптал ‒ принял Божье и всё, бывало, песни поет, такой уж.
Раз пашет Иван поле ‒ пшеницу сеет.
Рассеял, пашет, за собой борону возит, сам песни поет ‒ и уперся концом в дорогу.
А по дороге два путника:
седенький один с посохом,
другой не стар, не млад, грозный.
‒ Что это, Никола, человек-то больно веселый, поет?
‒ Да, видно, кони у него, слава Богу, ходят, нужды не знает, вот и поет.
Поравнялись путники.
‒ Бог помощь тебе, Иванушка! ‒ сказал Никола.
‒ Добро пожаловать, старички любезные! ‒ снял Иван шапку.
А Илья и говорит:
‒ Что больно весел?
‒ Что мне не веселиться! Лошадки ходят ничего ‒ а мне больше ничего не надо, только бы батюшка Никола-угодник пшенички зародил.
Пошли странники своею дорогой.
Шли, святые, по полям, по раздолью весеннему.
Говорит Илья Николе:
‒ Что этот сказал? Разве пшеницу ты родишь? Ведь не ты? Эту я премудрость творю.
‒ Как его осудить, ‒ заступился Никола, ‒ человек простой: где ему знать про такое!
‒ Ну, ладно ж, я ему урожу пшеницу, по колено будет ‒ и градом прибью!
* *
*
И уродил грозный Илья великий такую пшеницу:
посмотришь, душа не нарадуется.
346
«Вот урожай! Вот Бог счастье послал, Никола-угодник помиловал. Хлеба-то будет, девать некуда».
* *
*
Вечером вышел Иван, стал за околицей, песни поет.
И видит:
по весеннему полю идет старичок седенький с посохом.
‒ Добро пожаловать, дедушка.
Жаль Николе беднягу:
всё ведь прахом пойдет!
‒ Слушай, Иванушка, ты пшеницу продай.
‒ Как же так, ‒ оторопел Иван, ‒ такую хорошую! Да и что за такую просить?
‒ Проси, сколько хочешь, всё дадут. Смотри же, продай!
И пошел.
Иван послушал и продал пшеницу:
сладил ее богатый сосед за сто рублей.
И не кончился день, как взмыло тучу большую: как ударит, с громом прошла гроза ‒ градом побило пшеницу ‒
как ножом, весь хлеб срезало.
По разоренному полю идет Никола.
А навстречу Илья.
‒ Посмотри, что я сказал, то и сделал: вот оно поле Иваново!
‒ Нет, не Иваново, ‒ сказал Никола, ‒ пшеницу он продал, это поле Гундяево. Правого ты разорил, то-то, чай, плачет.
‒ Ну, так поправлю я ниву, ‒ поправил Илья, ‒ он от этой громобойной пшеницы двадцать сот нажнет с десятины.
К ночи приходит Никола под окно к Ивану:
жалко ему беднягу, не к рукам добро достанется.
А Иван Угоднику молится, что того старичка надоумил такой совет подать. И как увидел, обрадовался:
просит на ночлег остаться.
Нет, Николе не время ‒ путь ему дальний.
‒ Купи назад пшеницу-то.
‒ Да ведь она, дедушка, больно побита.
‒ Ничего, купи. Скажи, что на корм скосить годится. В убытке не будешь.
Поблагодарил Иван старичка и чуть свет к соседу ‒
откупать пшеницу.
347
* *
*
А тот несчастный рад-радехонек ‒ бери хоть даром! ‒ да за полцены и отдал.
Отдал и прогадал.
Откуда что взялось, пшеница пошла и пошла.
И такой уродился хлеб высокий да частый, а колос полный, так и гнется, так к земле и гнется ‒
золотая нива, благодать!
И в страду много Иван нажал снопов и выжал всю ‒ двадцать сот нажал.
* *
*
В поле встретил Никола Илью:
грозный, весело смотрит.
‒ Вот у кого я градом убил, тому и уродил! Он ее и выжал совсем.
‒ Да, тот, кто посеял, тот и пожал. Ведь пшеницу-то Иван назад купил.
‒ Как так купил...
‒ Так и купил.
И рассказал Илье Никола, как богатый сосед Гундяев в несчастье за полцены Ивану громобойное поле отдал.
‒ Так я ж ему умолоту не дам!
И пошел ‒ гроза! ‒ как гроза.
* *
*
Не оставил Никола беднягу: в ночи пришел под окно.
Куда сон, ‒ не знает Иван, как отблагодарить гостя.
‒ Молотить будешь, ‒ учил старичок, ‒ сади на овин, да понемногу, по пяти снопов: в углу по снопу поставь, пятым окошко заткни.
Как сказано, так и сделано. Долго Иван молотил и всё обмолотил: со снопа по пудовке сошло.
Со снопа по пудовке! ‒ да такого умолоту сроду не бывало.
По закромам, по клетям, по набитым амбарам дознался Илья, и не дай Бог! ‒ еще слава Богу, что Никольщина близко.
‒ Ладно, повезет на мельницу, я ему примолу не дам.
И не дал.
348
Повез Иван на мельницу три пудовки молоть, смолол ‒ а осталось две. Куда третья? ‒
а не знает, что Илья взял!
Раздумывал бедняга ‒ и придумать ничего не мог.
* *
*
В ночи старичок постучал под окном.
Обрадовался Иван и всё ему рассказал про напасть.
‒ Вот что, Иванушка, испеки ты из этой муки пшеничной два пирога. Да с молитвой посади! И ступай с ними к обедне: один положи себе на голову ‒ то Илье грозному, а другой под правую пазуху ‒ то Николе милостивому.
Вот на Николу ранним утром, когда еще звезды не все погаснули, вышел Иван по морозцу в церковь к обедне.
По дороге странник ему навстречу ‒
не стар, не млад, грозный.
‒ Куда пирожки-то несешь?
‒ На голове ‒ батюшке Илье великому, а под правой пазухой ‒ Николе-угоднику! ‒ сказал Иван.
И как услышал Илья ответ мудрый, умирился и перестал грозить.
И с той поры зажил Иван без опаски: две пудовки весь год брал, и не убывало ‒
Николин дар щедрый.
349