Царь Максимилиан
Впервые опубликовано: 1) Царь Максимилиан: Театр Алексея Ремизова. По своду В. В. Бакрылова / Обл. и марка работы Ю. П. Анненкова. Пб.: Алконост, 1920. С. 6–126; 2) Царь Максимилиан: Театр Алексея Ремизова. По своду В. В. Бакрылова. Пб.: Гос. изд-во, 1920. С. 6-126.
Рукописные источники и авторизованные тексты: 1) «Комедия о царе Максимилиане». 1919. – Беловой автограф // РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 2; 2) «Царь Максимилиан». 1919. – Наборная рукопись (машинопись с авторской правкой) // РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 3.
Печатается по идентичным текстам первой публикации.
В основе «Царя Максимилиана» (далее – ЦМ) лежит свод фольклорных текстов, сделанный В. В. Бакрыловым.
Владимир Васильевич Бакрылов (1893–1922) – фольклорист, писатель, журналист, революционный деятель; секретарь Репертуарной секции Театрального отдела Наркомпроса, правительственный
844
комиссар государственных театров Петрограда. Принимал деятельное участие в организации Вольной философской ассоциации, был секретарем ее правления. См. о нем: И<ванов>-Р<азумник>. Владимир Васильевич Бакрылов // Каторга и ссылка. 1926. № 7/8 (28/29). С. 306–308; Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб., 1998. С. 213–214 (комм. А. В. Лаврова и Дж. Мальмстада).
Сведения о начале работы В. В. Бакрылова над сводом разноречивы. В его биографии, которую изложил близко знавший его Р. В. Иванов-Разумник, отмечено, что в марте 1914 г. он был сослан властями «на вечное поселение» в село Тельма, расположенное недалеко от Иркутска. «Сам он, – писал Р. В. Иванов-Разумник, – глубоко вошел в жизнь народа и особенно заинтересовался народным искусством; популярное и в тех местах знаменитое "действо" о царе Максимилиане навело его на мысль собрать все печатные и рукописные варианты и материалы по этому "действу". Работу эту он не прерывал и после революции; напечатать ему удалось, однако, только первую часть работы – сводный текст пьесы; книга эта <...> вышла в 1921 г. <...> Вторая, наиболее ценная часть работы – обзор литературы, варианты, комментарии, диаграммы и т. п. – так и осталась ненапечатанной. Первая часть еще в рукописи легла в основу произведения: "Царь Максимилиан. Театр Алексея Ремизова, по своду В. В. Бакрылова"...» (Каторга и ссылка. 1926. № 7/8 (28/29). С. 307). Вторая, неопубликованная, часть материалов не сохранилась.
Компилятивный текст ЦМ, составленный В. В. Бакрыловым, обсуждался на заседании Репертуарной секции Театрального отдела 25 июля 1919 г. Вероятно, он был представлен в виде машинописного текста. Ремизов, в частности, в своем отзыве отметил, что «труд Бакрылова может быть настольной книгой о царе Максимилиане. Но в том виде, в каком он имеется сейчас, в рукописи, издан быть не может. Он может и должен быть издан только после тщательной редакции. <...> Редакция должна состоять в критике и проверке текстов – это поручено Ив. Ал. Рязановскому, а затем в отборе: есть ненужные длинноты, напрасные повторения, неискусная спайка» (текст рецензии см. на с. 648–650 в наст. изд.).
Друг Ремизова И. А. Рязановский, будучи, как и В. В. Бакрылов, членом Театрального отдела, оставил свой отзыв, также датированный 25 июля 1919 г. Он констатировал:
«Возникновение и начало работы над сводом, по объяснению автора в предисловии, чисто служебное: служители Курсов Мастерства Сценических Постановок в 1918 году взялись за постановку «Комедии о царе Мак-
845
симилиане» и на первых же шагах встретили затруднение в отсутствие установленного текста пьесы. Это-то и побудило В. Бакрылова заняться составлением свода изо всех имеющихся в печати вариантов. Метод, принятый автором при составлении свода, был сравнительно статистический с возможною полнотою, для того чтобы дать возможность провинциальному режиссеру иметь возможно полный текст комедии и делать из него урезки, или купюры, сообразно со средствами его театра. Работу свою Бакрылов начал, взяв основанием вариант XIII («Северные народные драмы», сборник Н. Е. Ончукова. С.-Петербург, 1911 г., стр. 1–69) и установив в нем деление на сцены и пронумеровав строки, проделал то же самое и в других вариантах. Таким образом, были напечатаны пролог, 63 явления и эпилог комедии. Затем, по его словам, он выбирал наиболее яркие, наиболее сценические и выразительные приемы. Однако же из дальнейших слов предисловия можно усмотреть, что в названных именах персонажей пьесы г. Бакрылов руководствуется чисто численным (статистическим) методом и, как сам заявляет, выделял для сводного текста наиболее устойчивые, постоянные его части, связанные с основным сюжетом комедии, и отбросил внешние, механически приставленные, так сказать, вкрапленные инородные части. Для всякого любителя русской словесности будет очень интересно прочитать в прибавлении к предисловию о ненапечатанных и неизвестных вариантах «Комедии о царе Максимилиане», которых В. В. Бакрылов разыскал семь. Что касается метода работы, то против него ничего нельзя сказать, так как он имеет целью дать в руки режиссера целый компендиум вариантов «Комедии о царе Максимилиане» и избавить его от поисков наиболее для него удобного текста. Можно, конечно, пожалеть, что уважаемый автор не положил в основу наиболее старой записи варианта 9, напечатанного Н. Н. Виноградовым в 1905 году в Известиях II отд<еления> Имп<ераторской> Академии Наук, том X, книга 2, в статье под заглавием: Народная драма «Царь Максимилиан и непокорный сын его Одольф», а взял вариант из сборника Н. Е. Ончукова, который тоже был записан одним из актеров, но древность которого не установлена. Впрочем, это обстоятельство не может иметь существенного значения в настоящем чисто практическом применении свода к целям постановки, и работа В. Бакрылова от этого не пострадала. Народный театр, на сцене которого будет ставиться «Комедия о царе Максимилиане и его непокорном сыне Адольфе», вообще должен по своей цели иметь облагораживающее, воспитательное значение, и потому, по моему мнению, является крупною ошибкою появление в своде таких шуток сомнительного качества, как издавание пузырных звуков (явления 23-е, 34-е) (стр. 69), 36-е (стр. 76), а также довольно рискованная (ин-
846
термедия) сцена, где воины разыскивают беса, «пользуясь случаем, заглядывают под подолы; начинается визг, ругань, подымается суматоха, а иногда, если искальщики отыщутся слишком "дерзкими на руку" – и свалка».
Ясно, что приводимый отрывок, вполне уместный в научном издании текста, совершенно не годится для воспроизведения на современной сцене, так как воскрешать в настоящее время такую старину совершенно незачем.
Даже при беглом пересмотре вариантов Комедии, которые еще увеличиваются от свободного отношения в смысле изменений и переделки разных частей пьесы актерами-исполнителями, и потому, после ознакомления с вариантами, смешанность языка и его пестрота в своде не бросается более в глаза, и, пожалуй, автор свода сделал лучше, что не прикоснулся к тексту и не стал отделывать язык текста: он этим избегнул опасных подводных камней: опасности обесцветить, ослабить яркость и безыскусственную наивность прилагаемого текста, местами на редкость выпуклого.
Таким образом, из сказанного заключить следует, что работа В. В. Бакрылова, являясь солидным трудом, заслуживает быть напечатанной в интересах развития русского народного театра в провинции, и остается только пожелать, чтобы за такими первыми сводами последовали и еще другие своды народных пьес, работа над которыми будет уже легче, и таким образом в руках режиссера народного провинциального театра будет целая маленькая библиотека сводов пьес народного коллективного творчества.
В конце оговариваюсь, что редакционный просмотр всего свода перед печатанием, по-моему, все-таки обязателен, так как Репертуарной Секции придется рассчитывать на провинциального актера и режиссера, и для этого ввиду отдаленности провинции нужно устранить малейшие недоразумения и неясности» (ИРЛИ. Ф. 474 (Архив К. А. Сюннерберга). Ед. хр. 440. Л. 1–2 об.).
Предисловие В. В. Бакрылова до нас не дошло. Очевидно, что в рассмотренной редакции комедии были пролог и эпилог, а список первоисточников состоял не из 19-ти, а из 17 наименований. В тот же день было составлено редакционное заключение к протоколу № 54 заседания Репертуарной секции: «Рязановский обращает внимание на длинноты и частые повторения, которые в пьесе, представляющей свод вариантов, недопустимы; язык мозаичен; 11 и 12 явления можно бы без вреда для пьесы выкинуть, как страдающие натянутостью, надерганные из сказок, пословиц и поговорок. Второй вариант хора не гармонирует со всем целым, а потому предпочтительнее 1-ый вариант (явл<ение> 22). Явление патриарха очень неправ-
847
доподобно и носит характер личного творчества. / И. Рязановский не имел под рукою всех 17 вариантов, а потому только по получении их и сможет дать подробное объяснение по всем деталям свода» (Там же. Л. З).
В обсуждении работы В. В. Бакрылова приняли участие Блок и Ремизов. 29 августа 1919 г. Блок записал: «Ремизов о бакрыловском "Царе Максимилиане"» (Блок-ЗК. С. 473); 1 сентября он отметил: «Вечером у меня Бакрылов с "Царем Максимилианом"» (Там же); 2 сентября: «Я докладывал о "Царе Максимилиане"» (Там же). 1 сентября Блок, в частности, записал: «Текст выработан В. В. Бакрыловым путем сравнительного изучения девятнадцати вариантов, напечатанных в разное время в различных изданиях. От себя не прибавлено ни слова. <...> Содержание пьесы в кратких чертах (очень цельная, глубокая пьеса с массой веселых и забавных вставок). Много наслоений русской истории. Два века.
Максимилиан – Петр, Александр I.
Адольф – народ (царевич Алексей, стремление в пустыню, раскол, пугачевщина и революционный дух). <...> Надо издать книгу с иллюстрациями в красках. В ней помещаются все варианты, исследование о пьесе, к которой до сих пор подходили однобоко, с точки зрения ее текучих элементов (наслоений, влияний и пр.), совсем не замечая ее вечной основы. <...> Об этом деле я знаю уже год, но не ожидал, с одной стороны, что оно будет так исключительно интересно и значительно (сама пьеса), с другой – что встретятся на пути такие жуткие препятствия. <...> Связь драмы с Иродом (вертеп и кукольный театр) и с другой стороны – с Лодкой и с Шайкой разбойников, то есть всё, созданное народом в области театра» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 6. С. 480–481). На следующий день Блок отметил: «2 сентября я сделал доклад о Максимилиане. <...> Что касается издания, то Горький сказал, что если книга будет снабжена достойной статьей, то издатель сейчас же будет найден (Гржебин). <...> Ремизов говорил мне, что опасения Бакрылова совершенно напрасны, так как он не меняет текста и не прибавляет ничего от себя; он делает сводку, от которой вся пьеса выигрывает в цельности (устранение длиннот, повторений и т. д.). Поставленным нами двум основным условиям (романтизм и личность) пьеса удовлетворяет. 1) Романтический элемент большой. 2) Адольф – с одной стороны – носитель массового сознания; с другой – в нем личные черты (царевич Алексей, сын Петра; бунт личности – раскольничий, разбойный, революционный). Наконец, в пьесе отражается дух русской истории на протяжении двух столетий» (Там же. С. 481–482).
848
Богатый фольклорный материал и реальная возможность его постановки на сцене побудили Ремизова создать свой вариант переработки первоисточников. 3 октября 1919 г. Блок записал: «Ремизов читает "Максимилиана" в Студии "Всемирной литературы"...» (Блок-ЗК. С. 477). Отклики на это чтение опубликовала газета ЖИ. Б. П. Никонов (псевд. – Ник. О.) усомнился в верности подхода Ремизова в работе над сводом: «Сама пьеса вряд ли выиграла от удаления солдатского элемента, придающего всем вариантам подлинника совершенно особенный колорит. В смысле драматическом объединение вариантов в одной пьесе тоже не дает желательных результатов, так как остаются не соединенными две темы: кончается повесть об Адольфе и начинается совершенно новая об Анике-Воине» (ЖИ. 1919. 11–12 окт. № 265/266. С. 1). Но и Бакрылов, и Ремизов сознательно выбрали такую двухчастную композицию, которая основывалась на двух пьесах народного театра: «О кесаре Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе» и «О храбром воине Анике и Смерти». О них писал А. А. Котляревский в статье, опубликованной в «Русском архиве» в 1864 г. (эта публикация первой значится в списке Ремизова).
Более пространный отрицательный отзыв принадлежал В. Шкловскому. «Ремизов большой мастер, – писал он, – слова он вяжет крепко своим узором, и в узоре его слова оживают, но "Царь Максимилиан" для меня, по крайней мере, не ожил. Первой неправдой Ремизова явилось, по-моему, то, что он захотел написать "для народа", а писать можно только для себя. <...> Вот, например, Ремизов в "Царе Максимилиане" пишет об "американском принце". Для Ремизова "американский принц" имеет свой аромат нелепости сказки, почти как "обезьяний князь", а в матроссейской земле России, в той среде, для которой писал Ремизов, "американский принц" такая же реальность, как австрийский – ведь они не много знают об Америке. Вторая вещь, которую как-то не заметил Ремизов, это то, что "Царь Максимилиан" комедия импровизаций. <...> Ремизов, разрабатывая "Царя Максимилиана", стоял на почве совершенно другой, чем истинные создатели этих комедий <имеется в виду и народная драма "Лодка". – В. Б.>, потому что они представляли себе текст текучим. <...> Во многих случаях новые эпизоды, а особенно словесные игры, т. е. нагромождение омонимов, мотивированное глухотой, так пышно разрослось, что совершенно вытеснило Максимилиана, он остался только как предлог начинать комедию. Ремизов не учел динамический и не статический характер текста "Максимилиана". Получился сводный текст с невероятно похожими друг на друга эпизодами» (ЖИ. 1919. 14 окт. № 267. С. 1). Этот отзыв показывает, что в тот момент у Ремизова была несколько иная редакция драмы.
849
Сохранился протокол совещания редакции издательства «Алконост» об издании пьесы («театра») А. М. Ремизова «Царь Максимилиан», датированный 13 октября 1919 г.: «По вопросам, поставленным А. М. Ремизовым и В. В. Бакрыловым в связи с выпуском изд-вом "Алконост" "Царя Максимилиана", совещались: Александр Блок, Р. В. Иванов-Разумник и Конст. Эрберг и нашли, что:
1) работа В. В. Бакрылова и А. М. Ремизова составляют, каждая в отдельности, самостоятельную творческую ценность, с уклоном у первого в сторону научную и общественно-политическую, а у второго – художественную, соответственно чему
2) на титульном листе "Царя Максимилиана" в издании "Алконоста" следует печатать "«Царь Максимилиан» Алексея Ремизова по своду В. В. Бакрылова"
3) вследствие сделанного представителем издательства "Алконост" заявления о готовности со стороны Изд-ва приобрести работу B. В. Бакрылова за особое вознаграждение независимо от авторского гонорара А. М. Ремизова предоставить детальное разрешение этого вопроса взаимному соглашению В. В. Бакрылова с Изд-вом и тем самым гонорарный вопрос считать исчерпанным.
13 октября 1919 г. Петербург.
Ал. Блок / Р. Иванов-Разумник / Конст. Эрберг / Секретарь
С. Алянский» (РГАЛИ. Ф. 420 (Архив С. М. Алянского). Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 1).
Первоначальное название ЦМ в наборной рукописи РГАЛИ для издания в «Алконосте»: «Комедия о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе Алексея Ремизова по своду вариантов, сделанному В. В. Бакрыловым». Рукой Ремизова название исправлено на алконостовское. В том же архиве хранится машинописный текст «Библиографических примечаний и пояснений» (РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 4). Экземпляр ЦМ, вышедшего в «Алконосте», сохранился в библиотеке А. А. Блока (см.: Библиотека А. А. Блока: Описание. Л., 1985. Кн. 2. С. 212).
Созданная В. В. Бакрыловым версия ЦМ была опубликована после публикации ЦМ Ремизова: Комедия о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе: Свод Вл. Бакрылова / Предисл. Иванова-Разумника. М.: Гос. изд-во, 1921 (далее сокращенно – Свод Бакрылова).
Р. В. Иванов-Разумник писал в «Предисловии»: «Люблю и ценю обработку А. Ремизовым русских народных сказок, но когда перечитываю их, то беру сырой, необработанный, народный материал. Вспомним про всё это, читая мастерскую обработку А. Ремизовым "Комедии о царе Максимилиане и непокорном сыне его Адольфе".
850
Вся "Комедия" эта переполнена ненужными "пакостями", "пузырными звуками", казармой, озорством. "Что ж, что свинством, что воровством Русь наша крепка, и, кажется, никакой революцией не возьмешь, и поэтому, что всё это не что-то, а суть, качество такое наше... Чем-чем, а безобразием нас не удивишь" (отзыв А. Ремизова на "Комедию" по своду вариантов, сделанному Вл. Бакрыловым, – протокол № 54 Репертуарной Секции Театрального Отдела, СПб. 1919 г.). Чем-чем, а таким отзывом о русском народе нас тоже не удивишь. Но не стыжусь признаться: казарменный, озорной, безграмотный, усеянный безмерными повторениями, лохматый, взъерошенный народный "Максимилиан" – мне дороже его литературной мастерской обработки» (Свод Бакрылова. С. 7–8).
Бакрыловская версия ЦМ состоит из 64-х явлений. Нет перечня действующих лиц. Костюмы персонажей описаны при их первом появлении. Гораздо больше, чем у Ремизова, ремарок, сопровождающих диалоги и монологи (в комментариях приводятся наиболее значительные). Среди героев, наряду с пажами, – царедворцы; Марс предстает как Марец, Поп как Священник, Могильщик как Старик, Палач Брамбеус как рыцарь Брамбеус, Чертенок фигурирует наряду с Чёртом. В одной из сцен участвует Патриарх (явл. 31–32), в явлениях 51–54 – Черный Араб. Многочисленные повторы чаще всего связаны с однообразными репликами Скорохода в сценах, когда его призывает Максимилиан (в комментариях они не воспроизводятся): «Справа налево повернусь, / Перед троном грозного царя Максимилиана явлюсь и т. д.». В некоторых явлениях в действо вовлечена публика. Нередко одни и те же тексты принадлежат разным персонажам, в число которых, в частности, у В. В. Бакрылова входит коллективный персонаж, обозначенный «Все» («Все» иногда выступают вместо «Хора»).
Рецензент журнала «Книга и революция», подписавшийся псевдонимом Onyx (И. Оксенов), писал о работе В. В. Бакрылова, сопоставляя с версией Ремизова: «По этому самому своду составил А. Ремизов драму о царе Максимилиане, которую включил в "свой" театр, "театр Алексея Ремизова"... <...> Мы отметили комично-восторженное отношение этого писателя к драме, представляющей собою весьма сомнительное сокровище народного творчества, тем более сомнительное, что "народный чернозем" в ней не совсем русского происхождения. Более или менее хороши остроумные, сатирические частности, – в целом же "Царь Максимилиан" мелок и плоск. <...> Некоторых наших интеллигентов, по-видимому, охватил рецидив запоздалого "обожания мужика", а для этого годятся все средства: и "Максимили-
851
ан", и "Петрушка", и знаменитая "Барыня". И в самом деле, ведь "Барыня" остроумна, а анархист Петрушка, бесспорно, не менее "универсален", чем Гамлет: по крайней мере его поймут и там, где не поймут Гамлета. Дешевая гениальность! / Свод составлен, по-видимому, осторожно и умело, но жаль, что редактор не знакомит читателя с источниками, которыми он пользовался, и методом своей работы. Недурны книжные украшения Н. А. Тырсы, только не удалась ему обложка, где он пытался смешать старину с модернизмом» (Книга и революция. 1922. № 3(15). С. 71).
Основные источники драмы, изученные и использованные В. В. Бакрыловым и учтенные Ремизовым при переработке его свода:
1) «Царь Максимилиан (Святочная комедия) (Вариант, записанный в Петербургской губ.)» (Народный театр: Сб. М.: Печатня A. И. Снегиревой, 1896. С. 48–61). Комедия представляется в 2-х действиях. Среди героев персонаж, отсутствующий в редакции Ремизова: Гусар. В роли палача – рыцарь Бранбуил. В финале царь Максимилиан отрекается от трона: «Я и сам не хочу на сем троне сидеть и сим царством владеть, хочу на Волгу отправляться и на легкой лодочке кататься!» После текста драмы дается описание: «Костюмы действующих лиц». После этого описания – «Примечание»: «Во все время действия стоят в два ряда друг перед другом; царь выходит, проходит на другую сторону, указывает на стул и говорит: "Для кого сей трон сооружен?" Все отвечают: "Для вас!" Царь зовет скорохода и пажей, пажи становятся по обе стороны стула, царь все время сидит. Все действующие лица опоясаны ремнями и с саблями, тесаками и с шашками» (с. 48).
2) «Царь Максимилиан» (Святочная кумедия) (Абрамов И. «Царь Максимилиан» (Святочная кумедия). СПб.: Тип. Имп. Академии наук, 1904. С. 5–33). Текст не разделен на действия или явления. Персонажи, отсутствующие в версии Ремизова: Девица, 1-й богатырь, старший, 2-й богатырь, младший, Гусарин, Черный Арап, Жид-Ицка, Цыган-Иван. Сюжет и текст разительно отличаются от вариантов В. В. Бакрылова и Ремизова.
3) «Царь Максимьян» (Северные народные драмы: Сборник Н. Е. Ончукова. СПб., 1911). Данный текст – совершенно другой вариант драмы и по сюжету, и по содержанию. Представлены персонажи, отсутствующие в версиях В. В. Бакрылова и Ремизова: Дахмара, Главный министр, Гусар, Рестант.
Тексты, собранные и приготовленные к печати Н. Н. Виноградовым:
4) «Царь Максемьян и непокорный сын его Одольф». Вариант 1-й (Известия Отделения русского языка и словесности Императорской
852
Академии наук. СПб., 1905. Т. X. Кн. 2. С. 306–333). В послесловии «Несколько соображений относительно древности текста предлагаемого варианта» Н. Н. Виноградов писал: «Я, лично, считаю его ценным материалом, могущим идти в дело при решении некоторых вопросов, возникающих у исследователей русской народной драмы вообще и "Царя Максимилиана" в частности. Важен этот вариант в силу своей сравнительной древности, – в силу того, что он дает самый старый из всех опубликованных до настоящего времени текстов "Царя Максимилиана"». Исследователь установил, что скопированная им рукопись пьесы могла появиться не позднее 1818 г. (с. 333). Текст, сюжет и структура значительно отличаются от всех других версий драмы. Н. Н. Виноградов констатировал: «...наш список несомненно представляет редкое исключение среди других известных вариантов. В нем развивается всего только один сюжет – "Максемьян и Одольф" – и соблюдено полное единство действия. Посторонних вставок никаких нет, не только в виде цельных сцен, но даже в виде частичных заимствований и мелких наслоений» (с. 338). Пьеса включает в себя 27 явлений. В данном варианте среди персонажей отсутствуют: Богиня Венера, Марс, Звезда, Змеулан, Король Мамай, Племянник короля, Чертенок, Магометанский посланник, Ябедник, Затюремный сторож, Портной, Поп, Дьякон, Главный доктор, Английский доктор, Фельдшер Степка, Фельдшер Евтухов, Лаврен, Казак, Посол.
5) «Царь Максимильян». Вариант 2-й (Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1914. Т. ХС. № 7. С. 16–52). Разыгрывается в 5 действиях. Среди персонажей: Черный Араб, Защитник Венеры (у Ремизова – Звезда, брат Венеры), Пашка фершал (у Ремизова – Фельдшер Степка). Многие герои, представленные у Ремизова, отсутствуют: Исполинский рыцарь, Король Мамай, Племянник короля, Чертенок, Магометанский посланник, Портной, Поп, Дьякон, Казак, Английский доктор, Лаврен.
6) «Царь Максимиян». Вариант 3-й (Там же. С. 53–96). В предисловии отмечено: «Записан в с. Сельце Шунгенской волости Костромского уезда; проверен во время представления и по списку одного из участников – Александра Ерофеева». Пьеса состоит из 33-х явлений. Существенно отличается от бакрыловского и ремизовского вариантов. Среди героев: Друг Адольфа, Богиня (у Ремизова – Богиня Венера), Король Брамбеус, Черный Арабб <так!>, Скороход-Предмаршел (у Ремизова – Скороход-фельдмаршал). Богиня Венера – не жена Максимияна, а невеста Адольфа. Заканчивается драма битвой
853
между Марсом и братом Богини и песней Хора: «Не гора с горой сходилася...».
7) «Царь Максимильян». Вариант 4-й (Там же. С. 97–166). В предисловии отмечено: «Вариант этот был распространен во многих местностях разных уездов Костромской и Ярославской губ. <...> Предлагаю наиболее полный и менее испорченный текст, записанный для меня крестьянином Григорием Степановичем Чистяковым,– человеком бывалым и довольно начитанным. Текст кроме того проверен мною на месте». Пьеса состоит из 53-х явлений. Персонажи, отсутствующие в версии Ремизова: Араб, Гусар. Построение сюжета иное, нежели у Ремизова. Первый, кого призывает к себе Максимилиан в начале представления, – сын Адольф, которого он приказал заточить в темницу за то, что тот пропадал в шайке разбойников. Затем на сцене появляется Царь Мамай, происходит битва между Арабом и Аникой-воином, в ней Аника гибнет. Представление заканчивается венчанием царя Максимилиана и Богини и общей пляской.
8) «Царь Максимьян». Вариант 5-й (Там же. С. 167–188). Пьеса состоит из 27 явлений. Персонажи, отсутствующие в версии Ремизова: Рахиль (в тексте – Баба), Араб, Еврей (лицо без речей). В финале Смерть убивает Анику-воина: «Воин начинает плясать. Смерть режет его косой. Воин падает. Старик с Евреем его выносят. Максимьян уходит, и все уходят» (с. 188).
А. И. Соболевский в предисловии к изданию текстов драмы отмечал: «Народная драма "Царь Максимильян" (или "Царь Максимьян") восходит, по всей вероятности, к школьной драме первой половины XVIII века неизвестного наименования. Судя по тому, что имена главных действующих в ней лиц – иностранные (Максимильян, Адольф, Брамбеул или Брамбеус; сверх того: Венера, Марс), эта драма восходила, в свою очередь, к переводной повести конца XVII или начала XVIII столетия. <...> Прототип народной драмы "Царь Максимильян", может быть, явился на госпитальной сцене. Но, спустившись в солдатскую среду, он слился в одно целое с вставлявшимися в него интерлюдиями и превратился из драмы поучительного содержания в веселую комедию с рядом комических лиц и комических сцен. <...> Еще недавно "Царь Максимилиан" был достоянием по преимуществу солдатского театра и, по-видимому, пользовался широкой известностью. <...> В настоящее время он разыгрывается главным образом по деревням и представляет собою пьесу широко распространенную по всей России» (Там же. С. 5–8).
С точки зрения П. Н. Беркова, наиболее вероятным источником ЦМ явилась школьная драма начала XVIII в. под названием «Венец
854
Димитрию» (см.: Берков П. Н. Вероятный источник народной пьесы «О царе Максимилиане и его непокорном сыне Адольфе» // Труды Отдела древнерусской литературы. Л., 1957. [Т.] XIII. С. 308–312). Ср. наблюдение П. Богатырева: «...предполагают, что "Царь Максимилиан" возник из школьной драмы, но мы видим, что в дальнейшем своем развитии "Царь Максимилиан" сильно отошел от композиционных приемов школьной драмы и пошел по самостоятельному пути» (Богатырев Петр. Чешский кукольный и русский народный театр. Берлин; Пб.: Изд-во «Опояз», 1923. С. 78). Возможно, в пьесе нашел также отражение сюжет народного духовного стиха «Кирик и Улита», в котором язычник Максимьян губит христиан Улиту и ее сына Кирика за то, что они не хотят поклоняться его богам. Ср.: «И говорил-то Кирик-младенец: "Ай же вы, злы мучители Царя Максимьяна! И не поверую я в веру вашу, И не поклонюсь я вашим богам-идолам"... и т. д.» (Памятники народного творчества в Олонецкой губернии: Духовные стихи / Сообщены Е. В. Барсовым // Записки Имп. Русского географического общества. СПб., 1873. Т. 3. С. 603–609; Голубиная книга: Русские народные духовные стихи XI–XIX вв. М., 1991.С. 77-83).
После выхода пьесы Ремизов сделал такую надпись в экземпляре, подаренном С. П. Ремизовой-Довгелло: «И опять 19-й год. / Нашествие последнее на Петербург Юденича. / Вот когда я читал его <"Царя Максимилиана"> бессчетно, а поставили в первый раз и единственный, кажется, уже в 20-м году, в Кронштадтское восстание в Доме просвещения, в железнодорожном клубе. В последние наши петербургские месяцы, в дни, опасные для Троицкой, когда стали оттуда выезжать "страха ради", а по двору "поговаривать, кому быть наперед". / "Алконост", Петербург, 1920» (Кодрянская 1959. С. 158). Возможно, подразумевается постановка «Рабочей драматической студии» В. В. Шимановского при Доме культуры и просвещения Северо-Западных железных дорог. В 1919–1920 гг. над постановкой ЦМ в Москве, в Новом театре Художественно-просветительного союза рабочих организаций (Новый театр ХПСРО) работал режиссер А. П. Зонов. См. воспоминания участницы поставки Е. А. Тяпкиной: «Аркадий Павлович привел к нам в студию Ремизова, Алексея Ремизова. Мы должны были ставить "Царя Максимилиана", где я должна была играть Венеру. Ну, а костюм у меня был такой: я была полностью голая, а у меня был кожаный пояс и на боку сабля. И Аркадий Павлович подвел ко мне Ремизова и сказал: "Вот она Русь-то!" / Ремизов так вообще... Он – это было еще до его отъезда за границу – он мне подарил
855
полное собрание своих сочинений с нарисованными им собственноручно чертиками. Но, к сожалению, эта постановка не состоялась» (Тяпкина Е. А. Воспоминания // РГАЛИ. Ф. 3042. Оп. 1. Ед. хр. 61. Л. 9; цит. по: Дворникова Л. Я. Алексей Ремизов и Аркадий Зонов: К истории художественной жизни начала XX века // Исследования и материалы 2003. С. 360). В 1933 г. художник Н. В. Зарецкий (1876– 1959) предполагал осуществить постановку ЦМ в Праге. В связи с этим 25 августа 1933 г. Ремизов писал ему из Парижа: «Советую Вам – возьмите мой текст "Царя Максимилиана" (Изд. Алконост или Г<ос>. Издат): У меня дан строй трагедии. Дополнить можно из моих материалов, как песнями, так и вводными сценами, но очень важно сохранить именно этот строй. Сцену с попом (запьянцовским) и дьяконом, конечно, придется выпустить, заменив ее какой-нибудь мимической сценой коронования Максимилиана с Венерой. Ваша мысль нарядить в современный, элегантный дипломатический фрак посла – очень удачна. По предисловию Вы видите, и по библиографии, что над Ц<арем> М<аксимилианом> потрудились все до настоящего времени, стало быть, и одежда не эпохи, а всеобщая. "Царь Максимилиан" – это настоящая трагедия. Мы были на постановке в Петербурге в 1920 г. Впечатление было потрясающее. Зрители плакали. Мне понравилось начало: после объявления "Здравствуйте, почтенные господа, Вот я к вам прибыл сюда" – открывается шествие из публики всех действ<ующих> лиц с гармонистом впереди. Эта музыка, которая подхватывает последние слова "пролога", вводит сразу в действие. Мое предисловие "Портянка Шекспира" используйте, как Вам угодно. Если бы удалось осуществить постановку, как бы это хорошо было. Кому я только не рассказывал здесь, ну как стене горох. А между тем жалуются, что нет русского. Вы сделаете большое дело...» 7 сентября 1933 г. Ремизов высказал пожелание относительно сцены с гробокопателями: «В интермедии с гробокопателями надо пустить современность. Требует царь: подписывать акт о ненападении» (Československa rusistika. 1969. № 4. С. 184–185; публ. В. Морковина). Этот замысел не удалось реализовать.
Об устойчивой популярности и актуальности ЦМ в народной среде не раз писали современники Ремизова. Так, Т. А. Мартемьянов утверждал: «Кому неизвестна, по крайней мере хотя по имени, старинная и доселе весьма популярная, преимущественно на фабричной и солдатской сцене, пьеса нашего народного театра "Комедия о царе Максимилиане и его непокорном сыне Адольфе", или просто: "Царь Максимилиан". Но едва ли многим приходило на мысль, что пьеса эта – политическая сатира, с течением времени обратившаяся в про-
856
стой, даже несколько сумбурный, фарс с очень неустойчивым текстом. <...> На наш взгляд, это – один из многочисленных примеров сатиры на Петра Великого» (Исторический вестник. 1914. Май. С. 538).
Е. И. Замятин в статье «Народный театр» писал, имея в виду и народную драму ЦМ: «Одним из наиболее серьезных опытов воспроизведения народной комедии была постановка "Царя Максимилиана" в 1912 году в "Доме Интермедий" на Галерной» (Блоха. Игра в 4 д. Евг. Замятина. Сб. статей. Л., 1927. С. 8). Замятин подразумевал, вероятно, постановку «Хоромных действ» членами петербургского «Союза молодежи» 17 февраля 1911 г. в «Доме интермедий» Мейерхольда (ул. Галерная, 33). Первой частью этого представления был ЦМ (в основе – вариант, записанный Н. Н. Виноградовым). Для постановки был приглашен помощник Мейерхольда М. М. Бонч-Томашевский. Подробнее см.: Струтинская Е. И. Искания художников театра: Петербург – Петроград – Ленинград: 1910–1920-е годы. М., 1998.С. 11-26.
В автобиографической заметке Ремизов отметил, что его «"Царь Максимилиан" – театр, написанный по записям народных представлений» (Литературная Россия: Сб. совр. русской прозы. М.: Новые вехи, 1924. С. 31).
В рецензии на «алконостовское» издание ЦМ критик Л. К. Ильинский высоко оценил версию Ремизова: «Алексей Ремизов известен как талантливый стилизатор народных произведений, вводя этим в обиход литературы живую струю подчеркнутых стилизаций образов и приемов народного творчества. Царь Максимилиан еще раз подчеркивает его мастерство в этом направлении. На основе народной драмы создана им настоящая пьеса. Использованы все имеющиеся в печати записи пьесы. Выбрано из них общее и дана основная ситуация произведения. Вихрастость улицы, казармы приглажена. Пьеса пущена из музея вариантов в обиход... Если согласиться с А. Ремизовым, что Царь Максимилиан – портянка Шекспира <...> то в театре Ремизова публике показывается портянка вымытая, чистая, – та портянка, что в солдатской жизни существовала для смотров. Для избалованной театром публики это, конечно, нужно. С этой стороны нельзя не признать стилизацию пьесы очень удачной. <...> пьеса А. Ремизова несомненно ценный подарок современному, ищущему новых форм театру. / А. Ремизов глубоко проникся психологией народного театра. Интермедия не только развлечение, а та жизнь, в глубоком смысле которой трагическое идет рядом, перемешивается с комическим, уживается с ним. Уяснить этот сокровенный смысл народной драмы, эту ее традицию, придать ей всю стройность в целом построении пьесы, сохраняя опре-
857
деленность интермедии, как это сделал вслед за народным театром А. Ремизов, – это большая заслуга стилизатора... <...> думается, что достоинства стилизованной пьесы заставят обратить внимание на нее театральных деятелей. Театр увидит Царя Максимилиана. Правда, это не народный театр, но близкий к народному. / В этом направлении А. Ремизов произвел большую работу. Он изучил пьесу. Свод В. Бакрылова не закрыл вариантов. Они изучены. Изучена и литература вопроса, создавшаяся около этой любопытной пьесы. Об этом говорит послесловие А. Ремизова – "Портянка Шекспира" <...> и тот хороший указатель литературы Царя Максимилиана, какой приложен к изданию... <...> И выбор этой пьесы для переделки вообще, а в настоящее время в особенности, нельзя не признать удачным, подсказанным чуткостью к народному творчеству. <...> Надо пожелать, чтобы пьеса скорее зажила на сцене и привела бы за собой народный театр» (Бирюч Петроградских Государственных театров. 1921. Сб. II. С. 326, 328–330; подпись: Л. И<льинский>).
Одобрительно отозвался о драме Ремизова и Н. Ашукин: «По мнению историков литературы, пьеса возникла в Петровскую эпоху и ее исключительная популярность объясняется ее драматизмом. В столкновении царя Максимилиана с непокорным сыном Адольфом из-за веры, вероятно, когда-то видели намеки на столкновение Петра Великого с сыном Алексеем, приверженцем старины и старой веры. С течением времени текст пьесы изменялся, получая различные наслоения, в зависимости от условий местности и среды, где она игралась. Солдатские казармы, куда проникла пьеса, засорили ее шелухой казарменного быта, ненужными книжными вставками, сделанными грамотеями-писарями. Старинное, подлинно народное, золотая руда поэзии потускнела под пылью современности. // Ал. Ремизов задался целью воссоздать, контаминировать "Царя Максимилиана" по имеющимся вариантам. <...> Его работа – творческая работа художника. По его пьесе нельзя изучать народную драму о царе Максимилиане; для этого нужно обратиться к записям, сделанным учеными, но читать "Царя Максимилиана" и ставить его на сцене можно по пьесе Ал. Ремизова» (Художественное слово. 1921. № 2. С. 62).
П. Сакулин сопоставил версии В. В. Бакрылова и Ремизова, в целом отдавая предпочтение второму: «Существует уже довольно много записей этой комедии; делались попытки выяснить генезис пьесы и историю ее текста. Не удивляешься, а радуешься, когда видишь перед собой книжки В. В. Бакрылова и Алексея Ремизова. В. В. Бакрылов назвал свое издание "сводом". Нелегко уразуметь, какую цель ближайшим образом преследует автор. Он скрыл от нас свои намере-
858
ния. Подобная работа может иметь как научное, так и чисто практическое значение, – смотря по тому, на каких принципах она построена. / Для ученого важно на основании известных нам вариантов, во-первых, выделить первичное ядро комедии, ее "основной сюжет", и, во-вторых, определить тот твердый сплав, который образовался с течением времени и к которому в конкретных случаях прилипают те или другие эпизоды спорадического характера (местные и личные вариации). <...> Издавая свой труд, Бакрылов, очевидно, хотел дать такую обработку комедии, чтобы она могла идти на сцене "народного" театра. Разумеется, может возникнуть принципиальный вопрос: нужно ли театру, как таковому, ставить "Царя Максимилиана"? (вспомним старые и новые споры на тему о "народном" репертуаре). Не следует ли оставить эту пьесу в ее родной стихии? <...> Но допустим, что "Максимилиан" попал на подмостки настоящего театра и разыгрывается труппой профессиональных артистов. Свод Бакрылова потребует тогда купюр и вообще приспособления к сцене. Случайным же артистам из народа текст Бакрылова (если, конечно, он дойдет до них) пригодится лишь в малой степени... <...> Таким образом, научной цели свод Бакрылова не имеет, а практическое его значение проблематично. Бесспорное достоинство работы Бакрылова в том, что автор в неприкосновенности соблюл подлинный стиль народной комедии. / Алексей Ремизов давно известен своими изящными переложениями сюжетов народной поэзии и старинной письменности. Это вполне законный жанр – фольклористическая стилизация. И в данном случае автор проявил тонкое мастерство. Опираясь, главным образом, на свод В. В. Бакрылова, Ремизов дает свой стилизованный "театр"». По мнению П. Сакулина, изменения, которые Ремизов внес в текст, «довольно значительные, и тенденция их такова, что Иванов-Разумник имел основание предпочитать "свод" Бакрылова "театру" Ремизова. При всём том Ремизов не погрешил против народного стиля: не исказил его, а, так сказать, облагородил. <...> Режиссер, всего вернее, не преминет воспользоваться текстом Ремизова: в нем есть сценическая расчлененность и слаженность; между прочим, очень удачно выделена "интермедия". Но если даже на этом практическом пути автора постигнет неудача, его "Царь Максимилиан" сохранит значение – как талантливое литературное произведение. В заключение хочется сказать, что появление "свода" Бакрылова и "театра" Ремизова усиленно подчеркивает необходимость научного издания знаменитой народной драмы» (Печать и революция. 1921. Кн. 3. Нояб. / дек. С. 265–267; курсив П. Сакулина). О своем восприятии драмы писала педагог А. Рыбникова, которая осуществила ее постановку в школьном театре в 1923 г.: «Драма очень
859
проста и допускает самое примитивное свое воплощение. И костюмы, и декорации могут быть сведены к простейшему: стул, деревянный меч, картонная корона и ничего больше. <...> это легко развертывающаяся и так же просто свертывающаяся драма. <...> Современные поиски революционного театра находят в "Максимилиане" те стороны народного комедийного действа, которые мы в последние годы полюбили в итальянской народной драме (comedia del arte), которые, давая крепкую основу драматической схемы-сюжета, оставляют полную свободу для идейного и формального его наполнения. <...> Долго волновал меня выбор текста для моего замысла постановки; текст, приведенный у Виноградова, казался слишком примитивным, свод Ремизова – излишне разбухшим. Однако, пришлось основываться все-таки на тексте Ремизова, сильно его сократив и вставив интермедию из сборника Ончукова» (Рыбникова А. Максимилиан: Драма в 2-х действиях. Л., 1925. С. 3, 4, 7).
Критик пражской газеты «Воля России» писал: «Старый театр, "лицевое действо", не знавшее условностей нашей сцены и ее лженатурализма, воскресил в "Царе Максимилиане" А. Ремизов, тянувшийся уже давно к истокам как поэтического творчества, так и лицедейства народного. <...> О страстях и муках царевича Адольфа за правую веру, о его любви к вольнице и вольности повествует нам этот театр. И еще о гибели изменчивого царя Максимилиана, олицетворившего злобу и несправедливость. И чтобы не слишком огорчались от мук и злодейств жалостливые сердца, бегут на подмостки скоморохи и чудилы, потешают своими шутками-прибаутками честный народ, говорят правду в глаза. Создал себе потеху и поучение русский народ и потом забыл о ней от дыма махорки и фабрик, и лишь чуткий к родному духу Ремизов снова вывел на свет Божий, в утешение скорбного и замученного люда – царей и царевичей, шутов и воинов и пустил их снова гулять по свету» (Н. М. М. А. Ремизов. Царь Максимилиан // Воля России (Прага). 1921. 31 марта. № 166. С. 5).
А. Прибыловский отметил, что «"Царь Максимилиан", несмотря на обилие записей и богатую литературу по данному вопросу (указанную в книге А. Ремизова), всё еще не приведен учеными к какому-либо определенному первоисточнику». Рецензент так охарактеризовал нововведения Ремизова: «Кроме основного действия интересны "осложнения" в драме: появление лиц, даже как будто не связанных с драмой, – все эти храбрые рыцари, комики-чудилы и разбойники. <...> А. Ремизов не ввел в свой вариант диалога, известного под названием "Лодка", когда играющие изображают разбойников, плывущих и остроумно беседующих в стиле примитива-лубка, но сохранил книж-
860
ное сказание "Прение живота со смертью". При незначительных как будто "изменениях" сравнительно с народными редакциями, "Царь Максимилиан" А. Ремизова является уже законченно прекрасным художественным произведением, особенно со стороны языка, четкого и чистого в своей древней стихийности» (Русская книга (Берлин). 1921. № 6. С. 13).
Рецензент «Казанского библиофила», подписавшийся инициалами «Е. Б.» (вероятно, Е. И. Шамурин, у которого был псевдоним Е. Белов), выделил ЦМ как наиболее удачную стилизацию русского фольклора: «Ал. Ремизов пользуется широкой известностью как стилизатор и обрабатыватель русского фольклора. И надо сказать, что его опыты в этом отношении не всегда удачны: обрабатывая произведения народного творчества и по-своему их стилизуя, писатель нередко слишком субъективно и свободно обращается с имеющимся у него материалом. В результате получается нежелательное удаление от подлинника, извращение самого духа и стиля народного творчества. "Царь Максимилиан" счастливо избежал этой участи. Насколько нам известно, свод Бакрылова, полученный в результате сличения 19 вариантов "Царя Максимилиана", на который ссылается А. Ремизов, не опубликован. Трудно судить, насколько отступает от него автор. По его собственному заявлению, задача его заключалась в том, чтобы дать такого "Царя Максимилиана", какого можно играть теперь. <...> Автор, действительно, выполнил эту работу: выбросил пошлое и плоское у "чудил", сократил излишние повторения, выбросил извращенные реминисценции Пушкина и других поэтов, так обильно разбросанные в вариантах "Царя Максимилиана" Ончукова и других. От этого "Царь Максимилиан", как художественное произведение, несомненно выиграл. Оставляя в стороне вопрос о том, насколько А. Ремизов удалился от известных вариантов "Царя Максимилиана", нельзя не констатировать, что талантливому писателю удалось создать на этой излюбленной русским народом трагедии <...> произведение интересное, яркое, художественное, полное своеобразной прелести и красоты, соединяющее блестки чисто народного юмора с глубиной психологического подхода» (Казанский библиофил. 1921. № 2. С. 162).
По мнению критика журнала «Книга и революция», Ремизов считает «безнадежно отжившую и лишь с историко-бытовой и историко-литературной стороны интересную комедию пригодной еще сейчас "для всенародного исполнения". <...> "Царь Максимилиан" хорош был безыскусственный, в среде одновременно наивной по своим отношениям к искусству, близкой к бытовой обстановке, в которой исполнялась пьеса, и сочувствовавшей ее морали; вне этих отошедших в не-
861
возвратное прошлое условий ей уже не жить на народной сцене. Но и "театром Алексея Ремизова" не стал "Царь Максимилиан". <...> Получилось литературное упражнение, имеющее ценность меньшую или во всяком случае иную, чем любая точная, стоящая доверия запись» (Книга и революция. 1921. №8/9. С. 79; подпись: Оnyx <И.Оксенов>).
Столь же скептически отнеслись к работе Ремизова филологи-слависты П. Богатырев и Р. Якобсон. Они утверждали, что «ни в своей переделке, ни во вступительной статье "Портянка Шекспира" Ремизов не уловил композиционные приемы народной драмы» (Богатырев П., Якобсон Р. Славянская филология в России за годы войны и революции. Берлин: Изд-во «Опояз», 1923. С. 54).
Д. П. Святополк-Мирский указал на связь произведения Ремизова с новаторской драматургией начала XX в.: «..."Царь Максимилиан", основанный на нелепой и забавной народной одноименной пьесе, превращен в мистерию с глубокими символами. Тут Ремизов более чем где-либо является современником символистов» (цит. по: Мирский Д. П. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год / Пер. с англ. Р. Зерновой. 2-е изд. Новосибирск, 2006. С. 792. Впервые: Mirsky D. Contemporary Russian literature. 1881–1925. London, 1926).
862