СТИЛЬ
Тропа Боянова
Русский стиль, которым славились писатели, мастеря произведения в русском стиле от искреннего ли сердца и русской воли или корыстно в угоду власти, увенчавшейся «народным» Петроградом –
русский стиль, с которым соединяли имя народного, и куда валилось все от песенного и былинного до косноязычья и гуни, несчастья природного русской речи, –
русский стиль, это очень просто: есть целый ряд слов и выражений и особая своя нехитрая расстановка слов.
Слова – «супротив, неведомо, молви, малость, опосля» и все эти «пути-дороженьки, горы высокие, пески сыпучие, тучи быстрые», «отколь, силушка, головушка, касатик, хлебец, старинушка», слова – ничего страшного! – но вся-то речь, весь этот уменьшительный сюк, этим словом насыщенный, и память от него до того жалкая и слезливая – бессильная.
Есть Россия жалкая,
есть Россия косноязычная,
есть Россия в шапке-закидайке чудо-богатырская, – бахвальная,
есть Россия, как тонок-сон волшебная со словом-музыкой,
и есть Россия через всю беду – через всю жестокую свою летопись крепкая и могучая с могучей великой речью,
и путь этой речи – тропа Боянова.
Не русский стиль – широкая избитая дорога – только эта тропа, только слово «Слова» единственный путь нови русской, речи ее, яркой образами, крепкой ладом, громкой живой и не уклонной волею.
*
Звериный язык
Содействие зверей в действии человеческом – театр обаятельный. Обаяние – мана́, морока – сама суть театральная.
606
А если еще кроме зверей действует какая сверхъестественная сила, черт ли, ангел ли, русалка или домовой, действие этой силы еще больше манит, т. е. расширяет и углубляет театральное существо пьесы.
Звериный язык, как и сверхъестественный, вовсе это не те звуки, – не лай, не мяуканье, не кукуреканье, не шип и свист – бессловесная речь в отличие от разумной человеческой словесной, звериный язык, как и сверхъестественный, ясен и звучен – внятен как слово, и в изображении должен быть означаем по-человечески словом.
Собака не лает, – собака говорит,
и кошка не мяучит – кошка говорит,
и петух не кукурекает – петух говорит,
и куры не кудахчут – куры говорят,
и домовой не стучит – домовой говорит.
Собака только лает, кошка только мяучит, петух только кукурекает, куры только кудахчут, домовой только стучит для оглохшего, обособившегося и отделившегося человека, огородившего жилье свое забором, стенами и рвом.
Но заборы должны быть снесены, стены разрушены, рвы засыпаны, чтобы выйти человеку на широкие просторы – всея природы. И если это только мечта в жизни, в искусстве всегда есть и всегда было.
Обаяние – мана, морока – суть всякого искусства.
*
Для детей
Выбрать для детского театра пьесу из пьес для детей дело мудреное: ведь ни в чем так не мудруют, как в пьесах детских.
Уж одно то, что пишется пьеса нарочно.
А нарочно – в чем угодно и где хотите, только не в этом.
Творчество в сердцевине своем всегда безумно и никогда с расчетом, в творчестве все в исступлении и осиянно, творчество-духов день души – пламя, луговая пороша, музыка звезд, зеленый вей.
Не по творчеству идет нарочно – по указке.
607
И сколько голов, столько и указов.
А голова голове рознь.
Много я ходил по указчикам с моей «Посолонью», книгой, написанной ни для кого, но которую встречал и у детей – любимой.
И одни говорили:
– Черти у вас все, чертенята: черти ангелятам шишики показывают, – кощунство! – это для детей невозможно. Если бы заменить чертенят –
А другие говорили: – Ангелята у вас и все божественное, это для детей невозможно – религия опиум для народа! – если бы заменить ангелят звездами –
Так ни в какой синодальный букварь и не попал, да и в не синодальную хрестоматию не угодил.
1920 г.
608