Примечания

ЗАВЕТНЫЕ СКАЗЫ

Что есть табак.

Гоносиева повесть Впервые опубликовано: Что есть табак. Гоносиева повесть. СПб.: [ «Сириус»], 1908.

Рукописные источники. 1) «Выписка из книги "Табак"» – автограф <26.ХII.1908> – РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 111; 2) «Святочные рассказы». 1906–1907 <Что есть табак. Гоносиева повесть; Царь Додон. Сказка> – список, сделанный [Л. Н. Замятиной?] с подлинной рукописи автора и правленный Е. И. Замятиным <конец 1900-х годов> – РНБ. Ф. 292. Ед. хр. 23. Л. 1 –19; 3) «Что есть табак. Гоносиева повесть». 1906 – автограф <1907> – РГАЛИ. Ф. 420 Оп. 1 Ед. хр. 27 (подробное описание этого автографа см. в комментарии М. Козьменко к циклу «Заветные сказы» в кн.: Эрос. Россия. Серебряный век. М., 1992. С. 241–242); см. также: «Отрывок о табаке» – автограф <после 1917> –

684

ГЛМ. Ф. 19. Ед. хр. 81; ИРЛИ Ф. 79 (Архив Р. В Иванова-Разумника), ЦРК АК. Кор. 11. Папка 13.

Тексты-источники – 1) «Повесть о тютюне» и две румынские народные легенды из Буковины (Веселовский А. Н. Разыскания в области русского духовного стиха СПб, 1883 С. 85–89, разд. VI Духовные сюжеты в литературе и народной поэзии румын. Приложения, Сб. ОРЯиС Ими Академии паук Т. XXXII. № 4), Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святыя Горы Афонския Инока Парфения. В четырех частях. М, 1856.

С. 524. ...произрастает он из червоточного трупа блудницы ~ его внутренностям – потрохам смердящим – Этот пассаж восходит к преамбуле Веселовского, помещенной перед «Повестью о тютюне» Ремизов неточно цитирует его в своих примечаниях (см. С. 536). Ср. «<...> как у нас он (табак. – И. Д.) произрастает из трупа блудницы, так у румын из тела дьявола, повесившегося от несчастной любви, в Малороссии из трупа Иродиады, у сербов – из внутренностей Ария» (Веселовский А. Н. Указ. соч. С. 86) Говоря о дьяволе, повесившемся от несчастной любви, Веселовский подразумевает первую легенду из Буковины, в которой рассказывается о том, как «однажды два демона захотели взять себе в жены дочь одного боярина, но местный священник отказался обвенчать ее с ними», тогда старший демон «пошел и повесился на одном тополе», но дерево «швырнуло его ни весть куда» (курсив мой. – И. Д.), упав на землю, он «обратился в селитру и порох», а затем из его трупа выросло «множество тютюна» (С. 88). Следует также отметить, что мимо внимания Ремизова не прошла и упомянутая Веселовским русская раскольничья легенда о происхождении табака из трупа античной блудницы, уподобляемой здесь блуднице апокалиптической (см: Памятники старинной русской литературы, издаваемые графом Григорием Кушелевым-Безбородко, под ред Н. Костомарова. Сказания, легенды, повести, сказки и притчи. СПб., 1860. Вып 2. С. 434–435)

...на Иродиаду валят, будто из ее костей ветренных – В то время, когда писалась Гоносиева повесть, Ремизов работал над книгой «Лимонарь» (1907), куда вошел «апокрифический рассказ» «О безумии Иродиадином, как на земле зародился вихорь», основанный на народной легенде, согласно которой за свой танец Иродиада потребовала от царя Ирода голову Иоанна Крестителя, за что была наказана Богом: начав танец, она не могла остановиться и превратилась в вихрь. Так на земле появился ветер.

...Арию заушенному... – По версии народной легенды, основатель раннехристианской ереси, получившей название «арианство», александрийский священник Арий был «заушен» (т. е. бит рукою по щеке) св. Николаем Мирликийским на Константинопольском соборе 381 года за отрицание догмата о Троице. Этот сюжет Ремизов использовал в своей притче «Никола Угодник» (1907), вошедшей во вторую редакцию книги «Лимонарь» (1912).

Повесть, которую я расскажу вам, любимые мои... – В тексте-источнике «повесть о тютюне» имеет целых четырех рассказчиков: она поведана безымян-

685

ным «древним старцем» некоему «святому иерусалимскому отцу»; затем переведена с латинского па молдавский язык великим даскалом Иерусалимским Кир Сильвестром, «собравшим» ее «из многих писаний святых иерусалимских отцов»; и, наконец, передается от первого лица как «поучение», начинаясь словами: «Послушайте, любимые мои, благословенные, многополезное христианам поучение, особливо тем, кто впадет в этот грех и дьявольский соблазн и станет пить тютюн» (С. 86; курсив мой. – И. Д.). Ремизов «убирает» двух «посредников» между «древним старцем» и рассказчиком, произносящим «поучение» и излагающим историю обретения «Повести о тютюне». С этим последним и идентифицируется в зачине рассказчик Гоносиевой повести, который тоже говорит «от себя» лишь в самом начале, а затем только передает рассказ древнего старца. (Любопытно, что в тексте-источнике употреблено выражение «пить тютюн», встречающееся (естественно, в русском варианте: «пить табак») в Житии пламенного «табакоборца», главы церковного раскола протопопа Аввакума. Ремизов высоко ценил его как писателя, основоположника той линии развития русской литературы, к которой себя причислял). Еще одним прототипом рассказчика, безусловно, является инок Парфений, ведь его «Сказание...» тоже цитируется в Гоносиевой повести. Тем более что сам Парфений некоторое время находился в расколе и в полной мере разделял известную раскольничью «табакобоязнь» («никонианская» церковь не приветствовала употребление табака, но и не преследовала его столь же настойчиво, как старообрядческая). Об этом свидетельствует, в частности, его одобрение строгого запрета употреблять табак (за нарушение виновный изгонялся из монастыря), установленного архимандритом афонской Нямецкой обители великим старцем Паисием. Кроме того, Парфений бывал в Буковине, где мог слышать приводимые Веселовским легенды о табаке, а значит, их пересказывать.

С. 524. ...некий древний старец Гоносий... – Имя Гоносий не встречается в святцах. Скорее всего, оно тоже восходит к «Разысканиям...» Веселовского. В разделе «Румынские, славянские и греческие коляды», который следует сразу же за Приложениями с «Повестью о тютюне», в главе «Святочные маски и скоморохи» упоминается св. Генесий – мим и мученик при Диоклетиане, считавшийся покровителем французских корпораций жонглеров и менестрелей в средние века. Здесь же Веселовский анализирует ту специфическую роль, которую играли мимы и скоморохи в средневековых праздничных процессиях, восходящих к дохристианским январским календам и на русской почве имеющих аналогом святочные игрища. Причем особо подчеркивает их связь с древним фаллическим культом «византийские скоморохи чернят свои лица сажей, как древние фаллофоры, <...> вакхический фаллус становится атрибутом мима» (С. 132). Кроме того, на Руси скоморохи известны как медведчики – они ходили с медведем (кстати, Медведь, наряду с Козлом, одна из главных святочных масок), и как рассказчики сказок. Ремизов неоднократно пересказывал сказки о скоморохах и составлял из них особые циклы «скоморошьих сказок» (см., например, цикл «Глумы» в книге «Докука и балагурье»). Известно, что Гоносиева повесть не

686

только писалась на Святках, но и исполнялась во время «святочных сборищ» в Петербурге как часть ритуала наряду с ряженьем, «козлогласованием» (выражение из Славянской Кормчей по списку 1282 года) и танцем «козловаком». Тем самым воссоздавалась ситуация рассказывания «святочного» текста (им мог быть и «страшный» рассказ, и скоморошья сказка) в народной традиции. Связь ремизовской повести со Святками неоднократно подчеркивалась самим автором (см., например, название в списке Замятиных). И потому Гоносия, рассказ которого произносится Ремизовым как святочный, можно соотнести с мимом Генесием, тем более, причисленным к лику святых, пусть и не православной, но все-таки христианской церковью. Важно и то, что Веселовский особо акцентирует факт почитания св. Василия Великого во время святочных празднеств (день его памяти приходится на 1 января ст. ст). Ведь во второй буковинской легенде о табаке именно св. Василий является настоятелем той самой обители, в которой происходит действие, и принимает в нем активное участие. Нельзя не учитывать и других коннотаций имени Гоносий. Возможно, Ремизов подразумевал здесь и греческое «гонос» (γονοζ – происхождение, род, что вполне отвечает матримониальному характеру Святок, но, конечно же, и «гиозис» (γνωσιζ, т. е. знание, так как и сам Гоносий, и его прототип древний старец из «Повести о тютюне» по своей святости сопричастны Логосу и потому, в отличии от других персонажей, заранее знают, что Саврасий – дьявол.

С. 524. ...до полвека лет – простоявший – у гроба Господия... – В «Повести о тютюне» древний старец живет «75 лет в пещере, что зовется Аравией», и выходит на свет только для того, чтобы «пойти поклониться святому гробу Господа нашего И. Христа» (С. 86).

...на Судимой горе па самой плеши... – Место действия Гоносиевой повести имеет множество прототипов Так, в «Повести о тютюне» демон Галаф сеет табак на горе Кармиле. Но «судимой» горой, безусловно, является Афон (Святая гора), на котором в ожидании Страшного суда православные иноки спасаются во множестве скитов и монастырей. (В ремизовской повести пародируется монастырский быт, а механизм пародии предполагает замену большого на малое, множественного на единичное, поэтому здесь фигурирует только один монастырь.) Сам Ремизов в поздних мемуарах подчеркивал, что его повесть рассказывается от лица монаха-святогорца (см., например: Ремизов А. О происхождении моей книги о табаке. С. 43). Наконец, судной горой, в древности предназначавшейся для казней, является Голгофа (череп). Причем свое название она получила «вероятно, по сходству <...> с формою черепа» (Библейская энциклопедия. М, 1891. С. 167). То есть может ассоциироваться с плешью. Но Ремизов подразумевает в этом пассаже и другой, абсценный смысл слова «плешь» (головка члена), намекая тем самым на «заветный» характер своей повести.

...кроме молитвы, ничего не помнили и ни крошки в рот не брали ~ квасу не пили – а питались лишь от благоухания своего... – Контаминация нескольких пародийно переосмысленных пассажей из «Сказания...» инока Парфения. Так, рассказывая о жизни в русском монастыре на Афоне, он пишет: «Каждый день

687

исповедуют свои помыслы отцам своим духовным. Каждую неделю причащаются Св. Тайн Тела и Крови Христовой. Пищи же употребляют весьма мало. <...> всегда бывает в простые дни одна пища вареная, а другая что-либо из овощей: или соленые маслины, или ино что. Свою часть мало кто съедает. Иногда поставляют и вино, но мало кто его пиет, и то пополам с водою. <...> Квасу же и не знают какой он есть» (С. 195–196). А про Молдавского князя и господаря Скарлата Каллимаха, с помощью которого построен этот монастырь, сообщает: «<...> князь сам был великий постник, не ел ни рыбы, ни сыру, ни деревянного масла, не пил ни чаю, ни кофею, ни вина; только и пищи употреблял теплую воду с медом и хлебом» (С. 220). Знаменательно, что жесткое ограничение в пище и питье, в том числе отказ от кваса и даже воды, описывается и у протопопа Аввакума (см. «О том: как постились Пустозерские узники – Аввакум, Лазарь, Федор и Епифаний»). В другом месте Парфений подробно рассказывает о «невиданной в России» афонской традиции «обретения» (т. е. изъятия из могилы) костей через три года после погребения. По этим костям определяют степень святости усопшего старца: «Которых кости обретаются желтые и светлые, яко восковые или елейные, противного запаха не испущающие, а иногда и благоуханные, те признаются за людей богоугодных» (С. 189, курсив мой. – И. Д.).

С. 524. ...играючи с небесными птицами, зверями и зайцами. – Отсылка к Нагорной проповеди (Мат. 6, 26); такое использование Священного Писания восходит у Ремизова к традиции святочного кощунства.

Било – доска и колотушка, набат. Парфений отмечает, что на Афоне к вечерне благовестят и «по-русски» – в колокол, и «по-святогорски» – колотят в доску (С. 112).

Вервие – т. е. веревка.

С. 525. Медуза мордастоногая – Медуза Горгона, взгляд которой обращает в камень; ее голова окружена волосами из шевелящихся змей.

...утешая ~ гласом своим сладкопесневым – «Сладкопеснивые» в источниках называются сирины, а не Алконост. См. примечание Ремизова на С. 536.

...открывались нетленные мощи... – Парфений упоминает в своей книге ́многие случаи «открытия костей» и подробно описывает один из них, когда во время всенощной «из сухой кости, из главы, из тех отверстий, где были уши» истекло «неизреченное благоухание», так как при жизни этот инок любил слушать слово Божие (С. 191).

Рака – ковчег для мощей. На Афоне они не помещались в раку, а складывались в специальные открытые стеллажи – костницы.

...хоть топор повесь... – Далее излюбленный Ремизовым прием – реализация этой метафоры.

Угомон – покой, тишина, отдых, сон, про последний говорят: «угомон тебя возьми».

...песоподобный монах Саврасий... – Имя Саврасия восходит, скорее всего, к гиппониму Савраска (кличка лошади светло-гнедой с желтизною масти) и указы-

688

вает как на его половую мощь, так и на связь с нечистой силой (лошадь в фольклорной традиции посвящена водяному). Ссылка на «песоподобие» – типичный для Ремизова прием ложной мотивировки.

Так ни кожи, ни рожи, высокий и постный, одна челюсть большая, другая поменьше, а нос громадный... – Портрет Саврасия заимствован из «Повести о тютюне». Древний старец так описывает демона Галафа: «встретил я на пути высокого мужа одна челюсть была у него больше, другая меньше и нос громадный» (С. 86). Кроме того, Ремизов актуализирует здесь не только основное, но и эвфемистическое значение слова «нос». Подробнее об этом лейтмотиве в его творчестве см.: Безродный М. Генезис лейтмотивов у А. М. Ремизова // Русская филология. Вып. 5: Сб. студ науч. работ филол. фак. Тарту, 1977. С. 98–109.

С. 526. Вретище – одежда из грубого холста, рубище.

Поналетят мухи – и почнут ходить... – В «Кукхе» этот мотив Ремизов возводит к рассказу Розанова: «летом после обеда прилег на диван в халате, замечтался, и села сюда муха и стала ходить, не согнал – ходит и ходит» (С. 22).

Улива – здесь: жидкость, синоним «кукхи» в ремизовской «обезьяньей» терминологии.

...зря Саврасиево действо... – Намек Ремизова на название собственной пьесы «Бесовское действо над некийм мужем, а также смерть грешника и смерть праведника, сиречь прение Живота со Смертью» (1907), разоблачающий перед «посвященными» истинную сущность Саврасия.

Хитон – в библейские времена нижняя одежда у священников, которая надевалась на голое тело, как рубашка, и была с рукавами; в Библии так иногда называется и одежда вообще.

...пришла зима, установился санный путь... – Отсылка к русским метеорологическим реалиям. Однако и Парфений, отмечающий, что, когда в России «бывает зима, холод, мороз, во святой Горе Афонской, напротив, самый приятный воздух, трава зеленая и цветы цветут», рассказывает о случившемся здесь десятидневном снегопаде (С. 168).

В келий у Саврасия стояла печурка... – Парфений между прочим замечает, что в кельях на Афоне «печей нет, только некоторые русские себе поделали» (С. 196).

Этими мравиями он и пользовал плешь... – В «Кукхе» Ремизов упоминает о том, что в Исповеднике (Чине исповедания) содержится рассказ «о падении с мравием, и о проч. из монастырской практики» (С. 22). Кроме того, в этом пассаже «игра» с эвфемистическим смыслом слова «плешь» и словом «пользовать» в значении «лечить».

С. 527. Нюх. – Старец Нюх наделен в ремизовском повествовании чертами св. Василия Великого из второй буковинской легенды о табаке. Подробнее об этом см. ниже. Имена старцев – Нюх и Дух – тоже намек на благоуханное дьявольское зелье.

689

С. 527. Акафист – церковное хвалебное песнопение в честь Госпола, Богоматери и святых.

С. 528. ...до Великого Четверга – Страстей Господних – То есть до четверга на последней, Страстной неделе Великого поста. Заголя зад... – Далее, несмотря на то что действие происходит под Пасху, описывается кощунственная оргия, которая сродни именно святочным беснованиям с их «блудосмесительным» смыслом. Так, игумен, наигрывающий на сопели, уподобляется скомороху. Здесь же в неявной форме упоминаются и маски («кошачьи морды строят», «собачьи морды строят»). И все собравшиеся в храме, включая старца Нюха, исполняют бесовский танец «козловак».

Четверговая свеча – ее зажигают в храме во время чтения страстей Христовых в Великий Четверг на Страстной неделе Великого поста, а затем стараются с огнем донести до дома, где зажигают от нее лампады; этой свече приписывают особое значение: ее дают в руки умирающим, зажигают во время грозы, трудных родов и т. д.

С. 529. Русалочий Великдень – четверг на так называемой Русальной неделе (седьмая после Пасхи неделя Святых Отцов), когда справляется Семик. В этот день собирают травы, украшают дома березками, плетут венки, гадают о будущем и поминают «заложных покойников», в том числе и русалок. По некоторым данным, этот праздник связан с древними языческими Русалиями, а значит, с разгулом нечистой силы.

С. 530. ...а след – не то козий, не то медвежий... – Намек на главные святочные маски Козу и Медведя. ...опекиши лепешечками... – здесь скрытая тавтология: опекиш – лепешка.

...долбя ~ огородные тыквы... – В «Повести о тютюне» этот мотив связан не с блудом, а с возникновением табака. Демон Галаф рассказывает старцу, что, желая сотворить себе самим благоухание, он и другие демоны собрались на горе Кармиле, «положили тыкву, и все нап...ли в нее, и сказали, что имеющее из нее выйти будет нам благоуханием. Мы размололи одну из тыкв и сделали это семя – тютюн, и он будет нам благоуханием» (С. 87).

...грибом пухлым... – В народном сознании гриб ассоциируется с фаллосом; именно это значение и подразумевает здесь Ремизов.

Петров день – праздник первоверховных апостолов Петра и Павла, отмечается 29 июня ст. ст.

С. 531. Саврасий ~ говорил ~ через великую свою трость ~ шепотом в самое ухо... – Цитата из «Повести о тютюне». Старец рассказывает, что демон Галаф «с великой тяготой ответил мне так, что посредством длинной трости и сквозь нее прошептал мне на ухо» (С. 87). Предложенная Ремизовым мотивировка такого способа общения в тексте-источнике отсутствует. ...ходили стаями... – Возможно, это автобиографическая деталь: в «Кукхе» Ремизов приписывает обыкновение ходить в гости «стаей», т. е. большой компанией, Л. И. Шестову (см. С. 25).

690

С. 531. ...нападала ~ икота... – В народной традиции икота считается нечистым духом, насылаемым чародеями по ветру; бес вселяется в человека и мучает его. Далее Ремизов цитирует один из заговоров на икоту.

Канон – ряд песнопений, расположенных по особому правилу.

...до самых лук морских – т. е. до морских заливов.

Успеньев день – праздник Успения Пресвятыя Богородицы, отмечается 15 августа ст. ст.

С. 532. Пелены – платы с нашитым на них крестом для покрытия престола и жертвенника в храме.

...вострил свое око недремное – Недреманное или Всевидящее око, изображаемое в лучах вписанным в треугольник, символизирует промысел Божий, всеведение.

Присноблаженство – здесь: истинное блаженство.

С. 533. Прелесть – здесь: совращение от дьявола.

...при начале Херувимской Саврасий скрывался. – Эта деталь заимствована Ремизовым из второй буковинской легенды о табаке. На то, что один из монахов, всегда присутствовавший па божественной службе, «скрывался из церкви всякий раз при начале Херувимской», обратил здесь внимание сам настоятель монастыря св. Василий (С. 88–89). В этой легенде именно он совершает и другие действия: запечатлевает выходы крестом, приказывает бросить в овраг деготь и камень. 

Херувимская – церковная песнь, начинающаяся словами: «Иже херувимы».

...запечатлев крестным знамением все входы и выходы... – Почти точная цитата из второй буковинской легенды о табаке. Ср.: св. Василий «запечатлел знамением креста все входы и выходы церкви» (С. 89).

...всепетым гласом своим... –т. е. всеми и всюду воспеваемым.

...увидев выходы, запечатленные крестом ~ а на куполе тоже крест – Ремизов вновь цитирует здесь вторую буковинскую легенду о табаке. Ср.: «Дьявол, не подозревавший, что ему уготовано, пожелал выйти, когда началась Херувимская, но, увидев выход запечатленный крестом, быстро вернулся к окнам; когда и там оказались кресты, он поспешил на верх купола, но <...> и купол был запечатлен крестом» (С. 89).

...мякинным своим брюхом... – Здесь подразумевается менее употребимое значение слова «мякина» – плевелы.

И пролилось нечто дегтем... – Ср. во второй буковинской легенде о табаке: «Дьявол <...> не будучи в состоянии выйти <...> вдруг пролился среди церкви, обратившись в деготь» (С. 89). Напомним, что в первой буковинской легенде старший демон обращается в селитру и порох.

Уды – здесь подразумевается пенис (от уд – любая часть тела в отдельности, член).

...велел игумен – взять деготь и камень ~ и бросить в глубокий овраг – Точная цитата из второй буковинской легенды о табаке (С. 89), за од-

691

ним исключением: вместо игумена здесь, естественно, фигурирует св Василий, впрочем, тоже игумен монастыря в этой легенде.

С. 533. родинку у ствола расширения – Деталь восходит к «эрмитажной редкости» – копии пениса кн. Потемкина-Таврического, демонстрировавшейся в доме художника К. А. Сомова на специальном «сеансе», куда был приглашен и Ремизов. По его собственным словам, именно этот раритет послужил стимулом к написанию Гоносиевой повести и стал ее главным героем. Подробнее об «эрмитажной статуэтке» см. в преамбуле к наст. циклу.

Клир – весь церковный причт, т е. все священно- и церковнослужители монастыря. Лазарь – о воскресении Лазаря см.: Иоан 11, 1–44.

С. 534. Омыла умершие... – Далее описывается кощунственное погребение, при котором «последнее целование» отдается непристойной части, заместившей собою целое. Подобная профанация церковной обрядности характерна для святочной традиции. Именно на нарушении нормы, на пародировании социальных институций и регламентированного поведения строится святочное действо.

Справив кутью... – т. е. совершив поминальную трапезу.

Так лежали бренные останки в сырой земле всю зиму до весны – Парфений сообщает о том, что афонский обычай откапывать кости умерших «имеется и в Молдавии, такожде в Валахии, в Болгарии и по всей Греции, токмо не повсюду откапываются тела умерших через три года по смерти, а через большее число лет, напр, в Молдавии через семь лет» (С. 190). В ремизовском пассаже этот факт переосмыслен в пародийном ключе срок погребения не увеличен, а, наоборот, уменьшен.

люди ропатые – В «Сказании об индейском царстве» «рогатые». Публикуя этот текст, Н. С. Тихонравов сделал подстрочное примечание «ропатые», внесенное в ремизовских примечаниях к Гоносиевой повести в основной текст в скобках (см. С. 537). Сам Ремизов остановился на варианте Тихонравова, вероятно, произведя слово «ропатые» от «ропата» (иноверческая церковь, капище, кумирня), т. е. люди иной веры, тем более что далее они именуются травоядцами – вегетарианцами (в самом источнике речь идет о разных людях: ропатых и травоядцах).

Древодоры (дромадеры) – одногорбые верблюды.

По весне зацвела могила цветом невиданным – В первой буковинекой легенде табак растет из трупа старшего демона, во второй из дегтя, брошенного в овраг, а в «Повести о тютюне» этот мотив отсутствует

...без всякого похлебства... – т. е. без поблажки, попустительства.

И пошел ~ табак от востока до запада ~ смердя рты ~ пособник начинаний дьявольских... – Контаминация цитат из разных мест «Повести о тютюне».

692
 
Главная Содержание К тексту