Как настанет на Поморье тёмно время холодное с трескунами морозами – нет конца зимы. А придет Спиридон, станут дни прибывать на овеяно зерно, тут поднимется ветер и дует и дует, а за ветром – белая кутня с виньгом, со свистом, как закуделит: глаз раскрыть не моги!
Поп Вакул с дьячком Яковом только и знай, что печку топили. Да дрова-то попались не колки. Уж Яков язык от колокола отвязал, языком по обуху колотил, так дрова и колол.
Печь ли жаркая, кутня ли белая, выбили из ума дни попа.
«Посту-то надо быть конец, – думает Вакул, – а когда Пасха, Господь ведает!»
И посылает дьячка.
– Сходи, – говорит, – Яков, к попу Анике на за-реку, спроси, когда Пасха?
А поп Аника – за десять верст от Вакулы, и дело его ничуть не лучше: до церкви не дойти, за снег запнешься. Поп Аника о ту пору сам задумался и своего дьячка шлет к Вакуле за тем же.
Вот на полпути Яков и встретил кума. И что им делать, не знают. Стали посередь дороги, смотрят, где на деревне печь топится, и решают идти на дымок, спросить, не знает ли кто из крещеных. Идут по деревне, а уж в вечерях было, и видят, старуха Савиха молока крынку тащит.
– Бабушка, куда с молоком-то бежишь?
– Что вы, деточки, ведь, завтра Пасха!
Кум – к Анике, Яков – к Вакуле.
Пришел Яков, а уж ночь.