КОММЕНТАРИИ
III. СВИТОК
ПЛЯС ИРОДИАДЫ
Впервые опубликовано: Лимонарь 1907. С. 5–25, под загл. «О безумии Иродиадином, как на земле зародился вихорь», с посвящением В. В. Перемиловскому.
Прижизненные издания: Шиповник 7. С. 23–34, под загл. «О безумии Иродиадином», дата: «1906 г.»; Сирин 7. С. 23–34, под загл. «О безумии Иродиадином», дата: «1906 г.»; Ремизов А. Пляс Иродиады / Рис. и шрифт Н. Исцеленова. Берлин: Trirema, 1922.
Рукописные источники и авторизованные тексты: «О безумии Иродиадином. Сказка». – Беловой автограф. Б. д. / / РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 17; Беловой автограф в НР РЛ-Ч III. <1931> // ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 176. Л. 30–53.
Тексты-источники: Веселовский. Разыскания VII («Румынские, славянские и греческие коляды»), XVI («Легенды об Ироде и Иродиаде и их славянские отражения»).
Печатается по тексту НР РЛ-ЧIII.
В «Примечаниях» к Шиповник 7 Ремизов указал: «Главным и самым важным источником были для меня Разыскания в области русского духовного стиха Акад<емика> А. Н. Веселовского. СПб., 1883 г. Приложение к 45-му тому Записок Имп. Академии Наук, VI—X» (с. 193). Несомненно, в частности, что писатель использовал одно из старинных каталонских преданий, которое привел А. Н. Веселовский: «...будто бы дочь Ирода любила св. Иоанна, отказываясь от всякого другого брака; когда разгневанный этим отец велел усечь святого и опечаленная девушка хотела поцеловать его голову, которую несли на блюде, голова отшатнулась от поцелуя, и от ее дуновения Иродиада понеслась по воздуху. Там она носится и теперь, лишь отдыхая на дубах и орешинах от полуночи до первых петухов» (Веселовский. Разыскания VII. С. 222).
В «Примечаниях» к Лимонарь 1907 Ремизов так определил сюжет, композицию легенды и ее главных персонажей: «Повесть состоит из рождественской колядки и вертепа: Пляс Иродиады. <...> Начинается она колядкой про Рождество Христово, поклонение волхвов, избиение
593
младенцев. Хор подхватывает колядским припевом: "Белые цветы". Затем открывается вертеп. Ряженые музыканты берутся за музыку. Иродиада пляшет. Занавес опускается. Снова выступают колядовщики: рассказывается об усекновении головы Ивана Крестителя. Хор подхватывает колядским припевом: "Белые цветы!" Занавес подымается: несут голову Ивана Крестителя. Ряженые музыканты берутся за музыку. Иродиада выкалывает Ивану Крестителю глаза и намеревается поцеловать голову. Голова оживает. Всё рушится. Музыка играет. Вертепщик рассказывает злополучный исход повести Иродиадиной. <...> Действующие лица: Царь Ирод и дочь его Иродиада. Царь Ирод козар (жид, жидовин). Он живет на черной горе в белых теремах. Ирод – один, другого никакого Ирода не было: он и младенцев перебил, он и голову Ивану Крестителю посек, его живьем и черви съели. Иродиада не дочь Аристовула, сына Ирода Великого, не племянница Ирода Антипы, а родная дочь царя Ирода. Про Саломию ничего не говорится, апокриф такой не знает. Пьют и едят в Иродовом дворце по-русскому. Обычаи в корне "русские"; не русские – западные вводятся для выделения Иродовой поганости – чужеземства: присутствие, напр<имер>, византийских удонош (фаллофоры), немецких "мартынов" и т. д. <...> Сказание об обращении Иродиады в вихорь послужило основанием других сказаний о дочерях Иродовых — трясавицах» (с. 109–113).
На экземпляре книги 1922 г. Ремизов сделал дарственную надпись своей жене: «Иродиада – бело-алая писалась на Кавалергардской. Первый раз читал у С. К. Маковского, в нее много вложено "науки" – книг от востока и до запада» (Волшебный мир Алексея Ремизова. С. 23).
В книге «Петербургский буерак» Ремизов представил себя как бы действующим лицом трагедии: «Я в толпе скоморохов на пиру у Ирода музыкой разжигал "Иродиаду" и бесновался в ее лебедином взлете» (Петербургский буерак-РК Х. С. 411).
В. Малахиева-Мирович так охарактеризовала легенду в отзыве на Лимонарь 1907: «В движущихся картинах апокрифа выдержан тот наивный, ярко контрастный в своих красках, выпукло-определенный в контурах стиль древней церковной живописи, которая примитивными средствами умела достигать такого впечатления и реальности, и глубокой религиозной настроенности» (РМ . 1908. Кн. 1. Библиографический отдел. С. 5).
Рецензент ж. «Новая русская книга» писал о произведении в издании 1922 г.: «Только одному Ремизову присуща странная и страшная способность заманить читателя 20 века в самую темь русского средневековья, столкнуть на дно Первобытного, замотать в неисходном тупике между молитвой и блудом, а самому отойти с усмешечкой. С Лысой Горы спуститься в благоуханные святые долы к яслям Непо-
594
рочной. <...> Пляс Иродиады как раз одно из произведений Ремизова, идущих от апокрифов темной веры, густо насыщенных эросом. <...> Тут и "Ирод Казар", и "Белая тополь – белая лебедь, красная панна" – Иродиада, и опять снова нечисть – "злая ведьма" и "другие червячи". Как такая пестрота укладывается в стройный и вычеканенный монолит сказания – в том тайна ремизовского творчества. / Внешность книги привлекает внимание прекрасной бумагой и необычным способом печатания: и текст, и рисунки исполнены литографским способом – ни буквы типографского набора» (Н. П. [Н. П. Пинегин] / / Новая русская книга. 1923. № 1. С. 16).
С. 162. Ударила крыльями / белогрудая райская птица: ~ понесли весть... – В. Малахиева-Мирович в рец. на Лимонарь 1907 особо отметила этот зачин легенды: «Первый апокриф "О безумии Иродиадином, как на земле зародился вихрь", вводит нас в книжку сильным аккордом, сразу и музыкальным, и красочным <...> И этот внутренний музыкальный ритм, сопровождаемый тонко соответствующей ему красотой словесного созвучия и красочного сплетения образов, до конца ни разу не покидает автора» (РМ. 1908. Кн. 1. С. 5). Примеч. в Лимонарь 1907: «"Белогрудая птица" – символ Богородицы» (с. 113).
...во все семьдесят и две страны... – Примеч. в Лимонарь 1907: «"Семьдесят две страны" – символическое число стран земли. <...> То же упоминается и в "Беседе трех Святителей": "Колко островов великих? – Семьдесят и две, а языков разных толко же, а рыб разных толко же, а птиц разных толко же, а дерев разных толко же"... и т. д.» (с. 113-114).
...свя-атый ве-ечер!/ «Ой, коляда, коляда! – В Лимонарь 1907 был другой припев: «Белые цветы!» Примеч. в Шиповник 7: «Ой, Коляда, Коляда! – колядский припев. Другие припевы: "Виноградье краснозеленье мое"! "Святый вечер"! А. А. Потебня. Объяснения малорусских и сродных народных песен. Варшава, 1887. Колядка – рождественская величальная песня. В памяти народной сохранилось мало колядок, и теперь редко услышишь. Не один век старались изгонять эту "бесову прелесть". А вот и постарались – здравствуйте!» (с. 195).
С. 163. ...как вела их к вертепу... – Вертеп (устар.) – пещера, укромное место. Зд. имеется в виду рождественский святой вертеп – пещера, в которой родился Иисус Христос.
Поднялись волхвы, ~ отошли иным путем /на гору Аравию в страну свою / персидскую. – Примеч. в Лимонарь 1907: «В "Сказании Афродитиана о чуде в Персиде" рассказывается, как персидские волхвы ходили на поклонение; они не только поклонились Младенцу и принесли дары Ему, но умудрились сделать изображение Христа и Богородицы. Ими же записана на золотые листы история Рождества; листы хранятся в кумирнице. См.: П. Е. Щеголев: Очерки истории от-
595
реченной литературы. Сказание Афродитиана. СПб., 1899–1900. Изв<естия> Отдел<ения> Рус<ского> яз<ыка> и Словес<ности> Имп<ераторской>
Акад<емии> Наук» (с. 114).
С. 164. ..медяни́цей жалят сердце... – Медяни́ца – имеется в виду
медянка, ядовитая змея.
...тутнет нагорное царство. – Тутнуть – гудеть, греметь.
С. 165. ..не погу́лить... – Гулить – издавать в младенчестве нечленораздельные звуки, ласкать.
С. 166. ...у седого Корочуна... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Древн<е>рус<ское> карачун, корочун, корочюн; малорус<ское> керечун; происходит от "крачити", "крак" – шаг, нога. Олицетворение навечерия Рождества. <...> Когда пришло время рожать Богородице, никто не приютил Ее, один старик Корочун приютил Ее. За это румынская колядка отводит Корочуну (Кречуну) высокое место на том свете: старый купается вместе с Иваном Крестителем в реке Крещения Иордане <...> В великорусских говорах Корочун – злой дух, смерть, нечто враждебное Рождеству. См.: А. Ремизов: Посолонь. М., 1907. Изд. "Золотого руна"» (с. 114—115). О нем Ремизов написал в новелле «Корочун» (Докука и балагурье-РК II. С. 48– 49). См. также: Русалия-Росток ХII. С. 905–906.
Конь подъел под Ним сено... – Примеч. в Лимонарь 1907: «В хлеву
у Корочуна водились кони. Проголодался ли конь или так дурковатый какой, озорства ли ради, только взял да и съел все сено в яслях под Младенцем. Вот почему на постную кутью в Рождественский сочельник сено, которым покрывают стол, не следует давать коням, волам же и быкам можно» (с. 115).
С. 167. ...жатвенный пир. – Примеч. в Лимонарь 1907: «Празднование январских Календ с 1—¿января завершалось в Византии жатвенным или готским пиром с воинственной пляской ряженых; по этому случаю в царском дворце давалось угощение народу» (с. 115– 116).
С . 167. ...не сосчитать ликом... — Примеч. в Лимонарь 1907: «"Не счесть ликом" – не проверить наличность присутствующих» (с. 116).
Веселые люди, потешники... ~ глумцы... – Примеч. в Лимонарь 1907:
«"Веселые люди" упоминаются вместе с скоморохами, попрошатаями, медведчиками и медвежьими поводчиками. <...> "Глумцы, игрецы" – бродячие потешники, музыканты...» (с. 116–117).
...и ловка́ и вертка́ / береза́-коза. – Примеч. в Лимонарь 1907: «"Береза-Коза" – главный колядовщик. В Малороссии Козу делают из дерева, а туловище покрывают шубой; ее поддерживает скрытый под шубой человек. В Белоруссии Коза – парень в кожухе наизнанку, голова покрыта маской с приставленными коровьими рогами. <...> Коза сначала пляшет, потом упрямится» (с. 117).
596
...удоноши, зачерненные сажей... – «Удоноши» (русский вариант иностранного слова «фаллофоры») – участники старинных обрядов, принадлежностью костюмов которых был огромный, кожаный или деревянный, фалл. См. об этом: Козьменко М. В. Удоноши и фаллофоры Алексея Ремизова // Эрос: Россия: Серебряный век. М., 1992. С. 175–187. Примеч. в Лимонарь 1907: «Пачкать лицо сажей восходит к Византийским обрядностям Дионисовских празднеств. Ифифаллы Диониса, вооруженные фиговыми либо кожаными фаллами, окрашивали себе лицо отстоем вина или покрывались личинами в отличие от фаллофоров (удонош), чернивших лицо сажей» (с. 118). Ср. также: «...византийские скоморохи чернят свои лица сажей, как древние фаллофоры, надевают звериные хари...» (Веселовский. Разыскания VII. С. 132).
...кони, ~ кобылы... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Конь – известная святочная маска: "бесовская кобылка" древних русских коляд» (Там же).
...турицы, ~ туры... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Рядиться Туром –быком распространенный обычай на колядских игрищах» (Там же).
С. 168. ...там пляшут со слепой рыжей сучкой... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Грамота царя Алексея Михайловича в Белгород к Батурлину 1648 г. нападает на тех, что "медведи водят и с собаками пляшут", запрещая впредь, чтобы они "медведей (не водили) и с сучками не плясали". Выдрессированные собачки были с давних пор в большом ходу у скоморохов. Рассказывают про одного итальянца по имени Андрея, у которого была рыжая слепая собака, понятливая и проворная на все руки: умела собака распознавать на монетах изображения императоров, угадывала без ошибки, какая из присутствующих женщин беременна, кто скуп или щедр или развратен и т. п. См.: Акад. А. Н. Веселовский. Разыскания в области русского духовного стиха. СПб., 1883» (с. 118–119). Имеется в виду фрагмент исследования А. Н. Веселовского (Веселовский. Разыскания VII. С.172).
С. 168. ...разносят утыканные серебром яблоки... – Примеч. в Лимонарь 1907: «В ночь на 1 января в Византии ходили дети из дома в дом, поднося хозяину яблоки, утыканные серебряными монетами, за которые получали вдвойне» (с. 119). См. также: Веселовский. Разыскания VII. С. 102.
...кличут Плугу... – Примеч. в Лимонарь 1907: «В грамоте царя Алексея Михайловича к Шуйскому, воеводе Змеева, 1649 г. говорится: "в навечерие Рождества Христова и Васильева дни и Богоявления Господня клички бесовские кличут: Коледу и Таусен и Плугу". "Плуга" – олицетворение плуга. Хождение колядовщиков с плугом – распространенный обычай. Поются особые песни – плуговые» (с. 119–120).
597
С. 168. И на сивой свинке выезжает сам Усень / – овсеневые песни... – Примеч. в Лимонаръ 1907: «Жертвенный поросенок колется на новый год, на день св. Василия; Василий – покровитель свиней. Ряженье свиньей стоит со святочным жертвенным значением этого животного. <...> Рядиться свиньей надо так: спереди и сзади прикройся свиными шкурами, на голову надень свиную голову, да выбирай голову, чтобы зубы были побольше. Когда другие ряженые начнут пляску, свинья пускай бегает вокруг них, да колет их своими клыками. А будут бить, притворись убитой. <...> "Усень" (Авсень, Овсень, Говсень, Бодцень, Баусень и т. д.). Этимологических объяснений названия Авсень, Усень предлагается несколько: одни производят Овсень от овес, другие выводят от корня "съ" – ять. (Такое толкование дано впервые А. Н. Веселовским). <...> Может быть, Усень – имя божества, блещущего Бога предвесенней зари. Он поминается в овсеневых песнях на Васильев вечер. См.: Е. В. Аничков. Весенняя обрядовая песня на западе и у славян. СПб., 1903–1905. П. В. Владимиров. Введение в историю русской словесности. Киев, 1896» (с. 121–120).
Таусень, Таусень! – Примеч. в Лимонарь 1907: «...припев к колядкам на новый год. "Таусень" представляет соединение "Тай усень", "Да–ту–усень"» (с. 121).
И бродят мартыны безобразные... – Примеч. в Лимонарь 1907:«О мартынах ходит слух, будто есть у них своя страна, но страну их никто не знает и они никому ее не показывают, потому что сами они уж очень страшные; только что по ночам и показываются, и то в большие праздники. "Мартыны" произошли от св. Мартына, покровителя свиней в Германии. Св. Мартын празднуется 11 ноября. Он открывает зиму и завершает пору жатвы и сбора винограда. Для ряженья "мартыном" пригодна маска козла (эстонский обряд)» (с. 121–122).
...да медведчики с мохнатыми плясовыми... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Ряженье медведя принадлежит к распространенной народной забаве. Излюбленная святочная маска в Германии, Чехии, Моравии, Болгарии, России и Грузии. Ряженье явилось заменой появления в обряде самого зверя, спустившегося от серьезного культового значения к роли потешного ученого зверя» (с. 122).
С. 169. ...не домра, не сурна дудит... – Примеч. в Лимонарь 1907: «"Домра" – азиатская балалайка с проволочными струнами. Игроки на домрах назывались домрачеями. Известна пословица: рад скоморох о своих домрах. "Сурна" – вид рожка или свирели, духовой деревянный инструмент. Звук резкий, пронзительный. Армянская зурна, чувашский сурнай. Сурначи – игрецы на сурнах» (Там же).
...красная панна / Иродиада... – Примеч. в Шиповник 7: «Иродиада – панна: и за красоту свою панна и за свою поганость. Царевны
598
в святцах поминаются, царевны – русские; пускай же будет панною царевна Иродиада» (с. 195).
...сплетаясь вершинами,/ сходятся – / две высокие ветви / высокой яблони. / А на ветвях в бело-алых цветах / горят светочи... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Две сплетшиеся вершинами ветви дерева (яблони), освещенные светочами – символ крестного страдания. Светочи – жертвоприношение. Зажигать свечи на дереве – распространенный народный обычай. Кроме того свечи на деревьях встречаются в свадебных обрядах: "девья красота" – елка, украшенная цветами и лентами, ее несут девушки, отправляясь к невесте на девичник» (с. 123).
С. 170. А сердце ее / – криница... – Криница – колодец, источник.
С. 170–171. Он в пустыне/ оленем рыщет. ~ он крестит /небо и землю... – Примеч. в Лимонарь 1907: «Ивана Крестителя неизвестно за какие причины прокляла его мать. Проклятый, он превратился в сивого оленя с золотыми рогами и серебряными копытами. Так заклят он скитаться оленем по лесу девять лет и девять дней. Когда они исполнятся, он сойдет на землю, возьмет в руки ключи, войдет в церковь и будет служить обедню. (Румынская колядка)» (с. 124). Данный сюжет Ремизов почерпнул из исследования А. Н. Веселовского (Веселовский. Разыскания VI. С. 64–65), который отметил, касаясь в другом месте этой колядки: «Так своеобразно понят был евангельский рассказ об Иоанне Предтече, удалившемся в пустыню, облеченном в одежду из верблюжьей шерсти и являющемся снова, чтоб совершить над Спасителем обряд Крещения» (Веселовский. Разыскания VII. С. 226; курсив А. Н. Веселовского).
С. 172. И вопленицы не станут причитать ~ не завопит вытница. – Примеч. в Лимонарь 1907: «"Вытница, вопленица, плачея, певуля", стиховодница, заводница, княжна-сваха – различные названия дружка невесты» (Там же).
С. 173. «Ой, рано-рано... – Примеч. в Лимонарь 1907: «...запев овсеневой песни» (Там же).
...птицы из И́рья по небу плывут. – Примеч. в Лимонарь 1907:«Ирей – вырей, вырай, ирий – сказочная страна, в которой нет зимы» (с. 123–124).
Прожорливо пламя – огнь желаний... – Ср. в стих. Тютчева «Люблю глаза твои, мой друг...» (1836): «Угрюмый, тусклый огнь желанья...».
С. 174. Зажурилась черная гора. – Журиться – горевать, печалиться.
...Магдалина / прядет свою пряжу / – осеннюю паутину – / «Богородичны нити». – В своем исследовании А. Н. Веселовский приводит сюжет о девице, которая прядет на месяце за греховную пляску: «С точки зрения церкви пляска – дело греховное, сатанинское, на которое
599
подстрекает сам дьявол; плясать в большие праздники было кощунством, за которым неминуемо следовало возмездие...». Так, одна девица, плясавшая «во дни святые», наказана была тем, что «вместе со своей прялкой заклята на месяц: там она сидит и прядет, ее нити – осенняя паутина, которую в Германии зовут нитями Богородицы» (Веселовский. Разыскания VII. С. 220, 221).
С. 176. Зарная змейка... – Зарный – пылкий, горячий, страстный.
...и не канет... – Зд., возможно, в значении: «не иссякает».
С. 177. И очервнелись мертвые... – То есть покраснели.
С. 178. ...Иродиада – /несется неудержимо, /– навек обращенная в вихорь – /буйный вихорь... – Ср.: «Типом грешной плясуньи являлась Иродиада; недаром ценой своего искусства она поставила требование: голову Иоанна Предтечи. <...> И вот Иродиаду постигла кара: <...> она носится по воздуху, в бурной пляске вихря» (Веселовский. Разыскания VII. С. 221; курсив А. Н. Веселовского).
С. 179. ...ви́рит волны... – Вирить – зд., вероятно, в значении «вздымать», «поднимать».
...и красный знак вокруг шеи /красной огненной ниткой / жжет. –Примеч. в Лимонарь 1907: «Каталонское предание рассказывает, как однажды застал рассвет Иродиаду на берегу замерзшей реки, а ей надо было перейти на ту сторону и там укрыться в пещере. Только что дошла она до половины реки, как лед под ней расступился и отрезал ей голову, заставив испытать страдания Ивана Крестителя. Голова, конечно, приросла немедля. Но с тех пор вокруг шеи Иродиады остался знак, словно красная нитка» (с. 124–125). В исследовании А. Н. Веселовского см.: Веселовский. Разыскания. После раздела X (Поправки и дополнения). С. 429–430.
600