ТРИ СЕРПА. МОСКОВСКИЕ ЛЮБИМЫЕ ЛЕГЕНДЫ. ТОМ II
Николино стремя
Жил-был бедный мужичонка, Моргуном прозвали.
Бился, старался Моргун до кровавого поту, а ни в чем счастья нет.
Городит Моргун огород у дороги, едет Никола Угодник.
‒ Бог помочь, мужичок!
‒ Милости просим! Куда едешь, Угодник?
‒ К Спасу.
‒ Милостивый Никола, спроси у Спаса: есть ли мне в чем счастье?
‒ Хорошо, спрошу.
‒ Да ты позабудешь.
‒ Не позабуду.
А видел мужичонка:
стремена в седле у Николы золотые.
341
‒ Милостивый Никола, отвяжи стремено да оставь мне! Станешь у Спаса на коня садиться, а стремена нет, ты обо мне и вспомнишь.
Послушал Угодник, отвязал стремя, отдал мужичонке ‒ и об одном стремени поехал к Спасу.
И приехал Угодник к Спасу, и пора ему назад возвращаться, ‒ и забыл он спросить про счастье-то. Да по стремену вспомнил:
‒ Спас Пречистый, Истинный! Мужичонка Моргун мне сказал про счастье спросить, несчастный: есть ли ему счастье?
‒ Есть, есть счастье.
‒ Какое же ему счастье?
‒ А ему счастье: воровать и божиться.
* *
*
Городит Моргун огород у дороги, ждет Николу.
Никола Угодник скажет про счастье!
Отощал совсем мужичонка.
А Никола и едет.
Подъехал к мужичонке.
‒ Спросил, милостивый Никола, о счастье?
‒ Спросил, спросил! Есть тебе счастье.
‒ Какое же мне счастье?
‒ А счастье твое: воровать и божиться. Давай же стремено-то!
А Моргун стоит, ровно оглох.
‒ Давай, говорю, стремено!
‒ Какое стремено? Я, вот те Христос, знать не знаю: стремено?!
Так об одном стремени и поехал Никола ‒ поехал по русской земле, по бездолью нужду выведывать, скорый помощник и милостивый.
* *
*
Мужичонка вывесил на кол золотое стремя ‒
как солнце, засияло стремя!
сам принялся за городьбу.
А ехал по дороге из Питера барин на тройке ‒ позванивал колокольчик. Издалека увидел он золотое стремя и прямо направил на мужика.
342
Остановил коней у кола.
‒ Ты, мужик, украл стремя!
‒ Ваше благородие, вот те Христос, стремено мое.
‒ Врешь, я тебя в суд преставлю.
А Моргун стоит на своем, клянется, божится:
‒ Я и в суд пойду, стремено мое.
Снял барин стремя с кола, мужичонке велел садиться к кучеру, и поехали в суд.
Дорогой пригляделся барин к мужику.
‒ Ой, ‒ говорит, ‒ и рвань же на тебе! Стыдно и на суд с таким ехать. На, вот, мое пальто, надень.
И нарядил мужика: и шляпу, и сапоги из чемодана ему вынул, всё честь честью, ‒ и не узнать.
* *
*
Барином приехал Моргун в суд.
И доказывает на него барин, ‒
что не иначе, как украл он золотое стремя.
‒ Вот те Христос, мое стремено! ‒ стоит на своем мужичонка.
И все верят.
Поглядел Моргун на барина:
‒ Ты скажешь, что у меня и пальто твое?
‒ Мое и есть.
‒ И тройка твоя?
‒ Да, конечно, моя!
‒ А вот те Христос, и пальто мое, и тройка моя!
И все верят.
Поверили мужичонке и присудили ему:
и золотое стремя,
и барскую тройку.
Эво! обогател мужик ‒ нашел свое счастье!
И позабыл про всякое горе.
343