КОММЕНТАРИИ

РОССИЯ В ПИСЬМЕНАХ

Львова печать

Впервые: Россия в письмах: Львова печать: Письмо клейменое // Вечернее слово. 1918. 17 (4) апр. № 22. С. 3.

Прижизненные издания: РвП-1. С. 138‒146.

Автографы и авторизованные тексты: Алексей Ремизов. Россия в письмах: Львова печать иерея Андрея: Письмо клейменое. 1810‒1883. ‒ Беловой автограф с правкой. Черные и красные чернила. Б. д. // ГЛМ. Ф. 19. Oп. 1. Ед. хр. 73. 6 л.

Беловой автограф ГЛМ в составе архива И. А. Рязановского ‒ тщательно выписанный первоначальный вариант текста, по которому скорописью проведена правка для подготовки его в качестве наборной рукописи для первой публикации. На л. 4 позднее вписано: «Да и где они среди нас русских. ‒ Ухарей, дрябылей и лентяев ‒ [петровой] смелость, твердь и тру<долюбие> Ал<ександр> Ан<дреевич> был петрова закала» (л. 4). В первоначальном варианте было: «А у Александра Андреевича кроме дела, уж ничего не было. А раз отнимут дело, остается смерть. Это и был последний его путь и единственный» (л. 5). Исправлено на текст, соответствующий основному. Текст первой публикации отличается от текста РвП-1 незначительной стилистической правкой и введением реалий Обезвелволпала.

751

С. 93. Львова печать ‒ повествовательная часть произведения основана на рассказанной Ремизову И. А. Рязановским семейной истории его предков по отцовской линии. На момент написания Ремизовым рассказа упоминаемые в нем исторические предметы находились в личной коллекции Рязановского.

Безмятежно живет в посаде Большие Соли отец Андрей... ‒ Речь идет о деде И. А. Рязановского священнике Спасо-Преображенской церкви посада Большие Соли ‒ А. Л. Рязановском. См. «Автобиографию» (23 октября 1925 г.) И. А. Рязановского: «Родился я в бывшем городе Варнавине Костромской, ныне Нижегородской, губернии 6 августа 1869 года в семье помощника акцизного надзирателя, бывшего сыном священника и жившего на получаемое жалованье. Жизнь была средней чиновничьей среды, живущей от 20-го до 20-го числа» (ОКГУ ГАКО. Р-107. Оп. 3. Ед. хр. 2. Л. 17).

...часы томпаковые... ‒ Томпак ‒ разновидность латуни с содержанием меди и цинка. Использовался, в частности, для изготовления корпусов карманных часов.

С. 94. Прасол ‒ оптовый скупщик скота и разных припасов (мяса, рыбы и пр.) для перепродажи.

...перейдет к сыну Александру... ‒ Имеется в виду Александр Андреевич, отец И. А. Рязановского.

Любовь Ивановна Рязановская (урожд. Нечай; 1840‒1911) ‒ мать И. А. Рязановского.

786

С. 95. ...рассердится ~ за посошок... ‒ отсылка к идиоме «выпить на посошок» (прост., шутл.) ‒ т. е. выпить перед дорогой, перед расставанием.

Кошт (польск. kost) ‒ содержание, иждивение.

Демидовский камеральный лицей ‒ высшее учебное заведение в Ярославле. Официально назывался: Ярославское Демидовское училище высших наук (1803‒1833); Демидовский лицей (1834‒1868); Демидовский юридический лицей (1868‒1918). Камеральный ‒ от камералистика (устар.) ‒ цикл административных и экономических дисциплин, преподававшихся в университетах России со второй половины XIX в.

С. 96. Инфима (лат. infima) ‒ низший класс в семинарии.

Епископ Игнатий (в миру Дмитрий Александрович Брянчанинов; 1807‒1867), богослов, проповедник, церковный писатель. В 1861‒1867 гг. жил на покое в Николо-Бабайском мужском монастыре Ярославской и Ростовской епархии.

С. 97. Чекуши ‒ исторический район Петербурга, находился на юго-западе Васильевского острова.

И бледный мечтательный сын его Иван, больной и молчаливый, пугался отца до обмороков... ‒ См. «Автобиографию» (23 октября 1925 г.) И. А. Рязановского: «Отец был в постоянных разъездах по уезду, а я жил одиноко, рано выучился читать и быстро пристрастился к чтению. Бывшие тогда в ссылке ксёндзы, один Вышинский, а другого фамилию забыл, которые бывали у отца, выучили меня по-польски, по- латыни и по-французски и давали мне книги для чтения на этих языках. С их помощью я приготовился и успешно выдержал экзамен в классическую гимназию, где и прошел полный курс, сначала в Нижнем Новгороде, а потом в г. Костроме, куда отца перевели на службу. В высших классах гимназии я давал уроки, давал их и в университете, куда поступил по окончании гимназии, стараясь жить на свой (счет) заработок; когда его не хватало, помогал отец, который также платил за ученье. Сначала я поступил в Московский университет, на медицинский факультет, но, недолго пробыв, заболел: у меня отнялась правая нога, и я перешел в Ярославский Демидовский лицей, который и окончил со званием действительного студента. Еще не выздоровев (ходил с палочкой), я поступил на ту же службу, что и отец, хотя эта служба мне не была очень симпатична, почему я при первой же возможности перешел на службу по своей специальности ‒ в Окружной Суд, где и прослужил с 1899 по 1906 год, когда, разочаровавшись в юстиции и перенеся повторившийся нервный удар, я вышел в отставку, в которой пробыл до ноября 1909 г.» (ОКГУ ГАКО. Р-107. Оп. 3. Ед. хр. 2. Л. 17).

787

С. 99. И судьба его оказалась такая же немилостивая. ‒ См. «Автобиографию» (23 октября 1925 г.) И. А. Рязановского: «<В конце 1909 г.> для лечения я переехал в Ленинград (тогда Петербург) и там занимался, благодаря знакомствам в писательской среде, мелкою газетною и журнальною работою, которая проходила у меня довольно удачно, благодаря знанию языков и начитанности. Здоровье мое начало поправляться, и я поступил в Ленинграде на службу в І-ый Департамент Министерства Юстиции и поступил в Археологический Институт, где и прослушал полный курс и стал в свободное время самостоятельно заниматься археологией и архивоведением, вскоре после этого времени переехал я опять в г. Кострому и здесь стал продолжать работать по архивоведению, поступив членом Костромской Губернской Ученой Архивной Комиссии, где вскоре же был назначен правителем дел, что дало мне возможность практически изучить архивное дело, в теории мне уже известное по Археологическому Институту. Уединение, замкнутое детство наложило отпечаток на всю мою жизнь: я жил без людей, одиноко, замкнуто, привык проводить время в чтении и работе, так что самый характер мой не давал возможности мне выступить на путь общественности или примкнуть к какой-либо организации, так что я был совершенно в стороне от жизни, при чем однако чувство товарищества заставило меня принять участие в московских студенческих беспорядках, за что и был выслан в Кострому из Москвы. В 1912 году я был командирован Костромского Губ<ернскою> Ученою Архивною Комиссией за границу ‒ в Швецию для разыскания материалов по истории Смутного времени, что и было мною удачно выполнено, при чем я, попутно, воспользовался этой поездкой для изучения архивного дела за границей ‒ в скандинавских странах. В 1913 г., когда в Костроме устраивался Музей местного края (тогда Романовский), то вся работа по музею в его организации и подбор коллекций была возложена на меня. Устроив Музей, я вскоре же вернулся в Ленинград, где продолжал заниматься знакомою газетною работой, а затем 25 июня 1917 года поступил опять на службу по министерству юстиции в Главное управление местами заключения, где и служил до перехода этого учреждения в Москву, куда я не пожелал ехать, а через два месяца поступил на службу по своей специальности в Отделение Центрального Архива РСФСР научным сотрудником и служил до 1920 г., когда голод вынудил меня вернуться в Кострому. Тут я поступил архивариусом Губархивбюро, в каковой службе состою и поныне» (ОКГУ ГАКО. Р-107. Оп. 3. Ед. хр. 2. Л. 17‒18). И. А. Рязановский скончался в Костроме 30 марта 1927 г.

788