СОВРЕМЕННОСТЬ
Взрыв
Испытанные театральные приемы в построении сцен и диалога с эффектными концами под занавес – одно слово,
Взрыв, пьеса в 4 дейст.
В старое время Суворинский театр ни в жизнь не расстался бы с пьесой, в наше время Академический Александринский встретит ее с распростертыми объятиями.
А будь пьеса на конкурсе Островского, наверняка клади в карман премию.
А современность?
Современности в пьесе или вовсе нет, или очень мало.
Если дух современности героичность, героичность героев пьесы очень слаба – кое-что в словах, кое-что в действии – а в самом нутре бессильна.
И конечно это не по умыслу автора, а по дару: автор – хороший драматург, стать его – театр Суворинский и Академический, живущий «Ревностью», «Екатериной Ивановной» и проч. изжитым.
Форма – трехстенная петля, и тут уж не может быть речи ни о какой современности.
Форма современности – хоровая.
От всей пьесы веет устарелостью: одна Петрухина, «курсистка в синем пенснэ», это такое допотопие, не понятное «после покушения на великого князя».
К словам:
– Зачем дело встало? (стало)
– Да одна русская женщина что стоит? (чего)
– Припадки в печени (просто печени).
– Между нас есть шпион, (среди)
К ремаркам: «Ланге говорит с сильным остзейским акцентом».
От акцента до заики недалеко, а заика излюбленный драматургами чудила, и цена такому чудиле грош.
613
Победа фронта – победа труда
Письмо хлесткое, рука не без навыка.
Так дирижер танцев выскочит и крикнет – и очень скоро, и очень живо, и чего-то неловко.
Заглавие – агитдень, персоны из пропечатанных регистраций и среди них шут – агитшут.
Строй и действие обращены к героическому.
Путь верный: вся, ведь, современность наша героична.
Всякое же героическое действие предполагает две силы: Иван-царевич и Кощей-бессмертный, Иван-царевич и Змей Горыныч, так в сказке, – сила на силу, и чем крепче сила врага, тем борьба ярче и подвиг выше.
Ну, а какая же тут героичность, когда и этот банкир с акциями, и поп с крестом, и соглашатель с Каутским – персоны сценария – одна слюнявая дрянь, пфу ! – и с ног.
Нет, героичность современности совсем не картонная: тут сила врага, как три кощеевы силы, сила драконическая, и трагизм современности – борьба неравная, над которой веют печальные половецкие крылья Карины.
Для создания современного героического действа мало танцевального дирижерства, еще надо подпольный искус – обострение чувств и сердца, и горчайшую беспощадную сознаваемость.
Паук и муха
Не отнимать стать: пьеса самая злободневная – и речь, и обстановка, и действие.
Тут и пустая бочка – «Я на бочке сижу» – и спички шведские с советскою головкой, и «даешь – берешь». Есть комбедчик, ком и пом, вобла, селедка, спекулянты.
Голодное петербургское утро петербургского советского служащего, вынужденная голодом денежная сделка, подделка каких-то литеров, раскаяние и донос на обольстителя и обыск у спекулянта.
614
Если бы голодное утро окончилось обыском не у спекулянта, а у голодного советского служащего, спекульнувшего от голода, еще было б похоже на
«обыкновенную историю с комическим началом и трагической развязкой».
Но дело не в этом, а в современности –
«современная самая обыкновенная история».
Да, мы «бедны, нищи и раздеты» – так очень верно классифицировал однажды Зиновьев – и это правда, и очень современно, но и в бедности бедняка, и в нищете нищего, и в голи голытьбы все еще веет – я слышу – вей огненного скифского вихря, пронесшегося над русскою степью.
Без этого вея нет современности.
А в пьесе нет этого вея – мечты о новой жизни, новой вере и новом человеке и борьбы за эту преступную, демоническую мечту.
Пьеса не без движения – наступает, застигает, врывается – но все это бездушно и бескрыло, а в развязке благоустроенно чрезвычайно: конечно, спекулянтам так не пройдет!
И очень скучно.
1921г.
615