Рука покроет
Михаил Семенов-Тяньшанский
Дело было так: два парня, Григорий и Миколка Анохин, убили кого-то, Григорий выдал Миколку, Миколку закатали в каторгу; старуха Антипьевна, бабка Миколки, раздумалась: забрали внука, всех заберут и одно спасенье – рука, надо достать руку, рука все покроет.
Сказала старуха старику. Стали думать. И страх – заберут, да и жить захотелось, как другие. И вправду, без руки невозможно: ведь, имея руку, что хочешь, все можно – и убить, и ограбить, рука все покроет.
Где только руку достать?
А жил в лесу лесник Иван Никаноров, духовный человек, скопец, по слову Антипьевны, на которого и донести можно, и была у лесника дочь Настютка, а с этой Настюткой дружил Васька, внук старухин.
Надо Ваську науськать: вызовет он девчонку по лесу погулять, а товарищи его, да тот же Григорий, Семен, Петька с Настюткой управятся – живо ей руку топором отхватят и рука есть.
А с рукой все – рука все покроет.
Старуха Антипьевна и идет с Васькой к леснику за рукой, с этого все начинается. У Настютки руку отрубили – покончили с девчонкой. Зажгли гумно, убили, ограбили управляющего. Но тут и сплоша-
581
ли: прежде чем идти грабить, надо было руку закопать с восковой свечой в углу под иконой, а закопала старуха, когда уж награбленное в дом принесли.
Старик не выдержал, пошел и на всех донес.
И внук Васька не вынес – во всем повинился.
Рука и не покрыла – покрыла арестантской шапкой.
– Россия – лесища-то страсть, как загудит, как завоет...
– Он-то пойдет по макушкам гулять, да деревья воротить – жертвы требует. Зеленый весь, а глазища, как у медведя. То теленочка, то бараночка привяжут ему в самой чаще, к березке или осинке, что помоложе, не то смерть. По деревьям ходит, по дуплам заглядывает, – жертвы ищет. А придет ночью, совьется клубком, в углу лежит смирнехонький такой и не видать, только лампадка коптит. А уснут все, как он выскочит и душить – кровь сосет.
– Вашу-то кровь сосет он, как паук какой, скоро всю высосет. Деньги на ваших горбах сколотил. Походили б с мово, увидали б, как люди без крови живут.
– Весь мир на крови стоит, тем и держится: убили, зарезали, что ж с того? Без крови не прожить.
– Все – Бог. От Бога никуда не уйти: Он свой путь правит, к своей цели ведет.
– Все – Божье, все им создано. Все у Бога воруем и хозяин у Бога крадет. Один больше, другой меньше. А перед Богом – все воры.
– А ты видел Бога-то? Знаешь, какой он из себя? Не видел, значит и нет его. Ты кроме себя ничего знать не можешь, все через себя принимаешь. Коли спишь, тоже сны видишь, а не бось, их нет, так и кругом тебя ничего нет.
– Нет Бога и ничего нет, только ты есть один во всем свете. Сам себе господин. Небось, за нуждой ходишь, ни у кого позволения не спрашиваешь.
– Походил я по свету, навидался. На войне был, смотрел, как кишки выпускают. Коли Бог есть, где он был в это время? Коли Бог есть, отчего мы с голода пухнем? Нет Бога. Люди нарочно его выдумали, чтобы именем его пользоваться. Притеснять друг друга. Кабы Бог был, ходил бы я так? Руку на войне
582
потерял, за веру, царя и отечество жизнью рисковал, а на старость побираться должен.
– Я своего сына убил. Убил и не жалею, потому через его смерть правду узнал настоящую. Думаешь, не мучился я, что ли, или так со злости убил? Нет, сколько муки перед тем вынес, а убил и легко стало. Задумал я: коли его Бог помешает убить, поверю, в монастырь пойду. Не помешал ведь, значит, правда моя сильнее Бога.
– Плевать я хочу на спасенье: каким жил, таким и помру. А коли вправду Бог есть и призовет он меня после смерти, я скажу ему: «Ты меня создал таким, по твоей воле жил я, по твоей воле хулил тебя, тебе ли судить меня?»
– И чертей нет, и души нет, и жизни другой нет: как помрешь, ничего не будет.
– Вся кровь во мне иссохла, а он о душе думает, про Евангелие толкует, а было ли это Евангелие, разве он знает? И отчего земля не расступится, не поглотит все, что творится на ней. Горя-то одного сколько!
– Отчего море-океан соленое? С начала земного слезы людские скоплялись в нем, и стало оно соленым. Вот встает солнце, а лучше бы тьма была, чтобы не видать горя человеческого.
– Сказано: будьте, как птицы небесные, а вы в землю прячетесь.
– Запалили, молодцы, люблю. Ишь, как пышет! Эх, запалить бы весь мир, то-то любо было бы!
Россия – дикая родина моя, кто же выведет тебя к свету из тьмы твоей вековечной! Нехорошо, когда человек так мучается.
583