А.М. Ремизов предпринял летом длинное путешествие по родной провинции.
‒ Добрым словом, ‒ говорит он, ‒ помяну минувшее лето. Много дал мне Бог испытать и увидеть, а того больше ‒ услышать. Странников Божиих встретил я, что расточают дары жизни своей по дорогам нашим, ‒ бездорожью унылому. Крепких русских людей встретил я, что не продадут Россиию за какую копейку. А много жалобы в мире нынче, что продают… мать продают свою за копейку! Кони носили меня, да Бог помиловал, остановил коней и мне еще на свете побыть дал ‒ посмотреть на Божий свет, полюбоваться им, послушать, что в людях говорят. Был я во Ржеве городе, у Воскресенья в церкви был, где правил когда-то службу ржевский протопоп о. Матфей. Крепкой, великой веры был о. Матфей и до сих пор живет память о нем: смертью голодной уморил себя. Заходил я к Денисихе. ‒ «Пряничная торговля Денисова-Калашникова», пряник купил ржевский в 6 фунтов с половиною, белый пряник, в узорах с миндалем, а дух ‒ фисташковый. В самое пекло жил я в Бобровке, в усадьбе у А.А. Рачинской (Бобровка в 15-ти верстах от знаменитого Татева, где потрудился свой век С.А. Рачинский). С детьми ‒ в Бобровке много детей, был там и Разбойничек, была и Коза Козловна, ‒ да за писанием прошли дни в Бобровке. Был я и в Костроме-матушке, видел в Ипатьевском монастыре Псалтырь Годуновскую с миниатюрами, работы изумительной русских мастеров наших. И еще другую видел я там Псалтырь, поменьше и не такую «роскошную», поблекшую всю, тончайшую, согретую вздохами умиленного сердца, видел воздух и царевны Ксении, дочери царя Бориса, своими руками царевна вышивала, фонарь трогал ‒ это тот фонарь самый, с которым люди «всего мира» шли царя Михаила в Москву на престол звать. Под Успеньев день стоял я у всенощной в соборе перед Федоровской (евангелист Лука писал), ночи над прологом сидел. Беседовал с знаменитым Ионом Митричем, ревнителем костромской старины, про которого в людях идет молва, что такой столбец (свиток) отыскал он длины непомерной, на себе носит, двадцать лет читает, дочитать не может, а написано в столбце том, как нашему русскому царству быть. / Все лето писал, все повесть мою писал, «Пятую язву», герой которой студенецкий судебный следователь, статский советник Бобров по примеру дьяка Василия Тимофеева, да Авраамия Палицына, затеял сочинение, нечто в роде обвинительного акта русскому народу. Вот о жизни его я и писал.