«Бесноватые: Савва Грудцын и Соломония ‒ повесть 17 века» ‒ говорит в «Истории повести» А. Ремизов. «Повесть о Савве Грудцыне по записи Николы-в-Грачах попа Варнавы 1632 г. ‒ "7122 (1613) в месяце мае свершилось…" Повесть о бесноватой Соломонии по записи устюжского попа Якова 1671 г – "7169 (1661) в феврале свершилось…. Сложены в Великом Устюге... Савва Грудцын из Смутного времени – революции, Соломонии при тишайшем, при царе Алексее Михайловиче в кануны Петровской бури».
«Обе повести демонологически единственные в старинной русской литературе», – поясняет далее Ремизов. «Черт и бесы показаны, действующие лица. Обычно в житиях о них только упоминается и чаще в тех случаях, когда кажется проще всего весь "грех" свалить на бесов... Обе повести ‒ исповеди вздыбленной души. У Саввы кровь, семенной пожар, раскаленная страсть и из чада и дыму ему является черный товарищ ‒ "бес". Бесстрастная Соломония ‒ блаженная... Бес ‒ фалл ‒ в образе Змия вошел в нее, сжег ее и в ее крови расчленился ‒ раздробленные живчики "головастики" вцепились в нее безотступно... И Савва и Соломония бесноватые ‒ одержимые».
Для того, чтобы выделить своеобразное и глубокое содержание древней русской повести о человеке, продавшем душу черту, перескажу сначала вкратце главнейшие ситуации истории Саввы Грудцына.
Исступленная любовь Саввы, купеческого сына, к Степаниде, молодой жене старого купца Божена, вызывает бурю греха: прелюбодеяние, плотское безумие, сосредоточие на своей страсти. Отвергнутый одумавшейся Степанидой, Савва впадает в такое горе, в такую черную тоску, что ему одно спасение ‒ петля. Он доходит до такого отчаяния, что без всякого морального сопротивления, с радостью, принимает предложение «темного товарища» и продает душу дьяволу – лишь бы вновь обладать Степанидой:
«Так пиши: Ради моей любви»…
‒ Ради моей любви.
«Отрекаюсь от Христа...»
‒ От Христа отрекаюсь.
«Истинного Бога...»
– Бога истинного.
Савва писал, и кровь блестела у него на веках, так твердо он выводил букву за буквой. Освежил кровью лицо и с завитками и завитьем росчеркнулся: «Савва Грудцын руку приложил».
Но потеря души ‒ пока еще не потеря совести. Савва посещает бесовское царство и представляется отцу своего «темного товарища» ‒ царю бесов. Единственная им мысль владеет: чтобы вернулось невозвратное, чтобы опять Степанида была его. Но темное бесовское начало окружает Савву со всех сторон. Бес подсовывает нож идущему на свидание со Степанидой Савве и Савва убивает возлюбленную в припадке оскорбленной гордости. Бес сваливает вину Саввы на разбойников, но для Саввы убийство Степаниды ‒ потеря всего. Воля его сломлена: отныне он ‒ бездушный автомат в руках беса. Бес переносит Савву в различные города, пьянствует и дебоширит с ним, и где бы они ни появились, вокруг них начинается дикий разгул, кончающийся для других убийствами и всякими безобразиями. И вдруг ‒ встреча, проходит странник, Семен Летопроводец, юродивый Христа ради. Но бес вовремя оттаскивает Савву от святого. Начинается война с Польшей. Бес уговаривает Савву записаться солдатом, Савва совершает, при его помощи, чудеса храбрости под Смоленском и становится знаменитым, но боярин Шеин, узнав, что Савва сын богатея-купца, велит ему вернуться к своему купеческому делу. Савва со своим «темным товарищем» ‒ в Москве. И вот, в бездействии, воля Саввы пробуждается и вступает в борьбу с бесовской волей. Черная тоска одолевает Савву, начинается у него расстройство души:
«Виктор (бес) не мог не знать, что не только душой замыкается состав человеческого существа; и что расстройство души, запроданной или свободной, открывает путь тому, что над душой, высшему души, духу человека. Виктор беспокоился, хоть и виду не показывал, всегда беспечный или шутит или издевается: лечить раны это его, но лечить душу ему не дано».
Квартирная хозяйка Саввы приводит священника, и Савва начинает свою исповедь, но бесы нападают на него ‒ и он бьется в страшном припадке.
Отныне Савва «порченный», бесы все время мучают его, он теперь настоящий «бесноватый». Наконец, в видении ему является Богородица и обещает ему исцеление, что впоследствии исполняется.
Савва ради любви («выше души ‒ любовь») продал душу бесу и изменно в силу безмерности любви своей оказался достойным помощи свыше.
Бес не понял, что продажа души р а д и л ю б в и ‒ невыгодный для него обмен, что сила любви рано или поздно все равно победит дьявольскую силу.
Савва продал свою душу не ради наслаждений, не ради новой юности, как Фауст, не ради богатства и славы, а «любви ради». Замечательность русской версии именно в предельной огненности страсти, ‒ и не только одной страсти, но и любви. Любовь сделалась оправданием Саввы, и дьявольский документ о продаже души вернулся к нему в виде листа белой бумаги.
В художественной обработке старинная повесть превращается в одно из самых замечательных произведений А. Ремизова.
Помимо удивительного соответствия сюжету языка повести, не знаешь, чему больше удивляться ‒ ощущению ли самых глубин человеческой страсти или ужаса бесовского начала? Исповедь Саввы ‒ одно из самых значительных мест повести; опущение в ней знаков препинания ‒ делает ее необычайно подлинной, потому что в таком бреду, в таком напряжении человек не может говорить с остановками.
С первых строк повести Ремизов захватывает внимание читателя ритмом нарастающей трагедии души Саввы и темной бесовской стихии, выступающей в повести не как сказочный прием, но как живая, реальная сцена.
Огненная, безумная страсть человека, идущего до конца, до гибели души, нечеловеческая бесовская стихия, во всей ее приспособляющейся переменчивости, текучести форм (одно из откровений о бесовской стихии) и последний бой духовного начала с бесами за погибшую душу переданы Ремизовым не только как замечательным художником слова, но также как ясновидцем, которому открылось явление потаенного «отклика из того мира», ибо «человек гораздо больше, чем он себе думает».
Если в повести о Савве Грудцыне раскрывается тайна о живых силах духа человеческого, т.е. тайне личности в высшем ее проявлении ‒ любви, всем жертвующей, в повести о Соломонии совершается вытеснение этой личности безлично-множественным, демоническим началом.
Если страсть Саввы, губя его душу, помогла ему снова подняться из ада к Богу, несчастная девочка Соломония четырнадцати лет, насильно выданная замуж за старика, подпадает под власть безлично множественного, лишенного высшей эротической природы, земного пола, олицетворяемого грубой бесовской чувственностью.
Без участия человеческой души, а только пола, одержимая лишь количественно, погружается в бесовскую стихию. Бес в нее вошел, распался в ней на множество «головастиков», и бес из нее вышел под влиянием святых угодников, но бес был в Соломонии лишь как чуждое, постороннее начало, мучившее ее много лет, но не вызвавшее в ее душе никакого отзыва.
Поэтому откровение бессильной выхолощенности бесовского пола в повести о Соломонии, несмотря на всю ее трогательность, принадлежит по существу к порядку низшему по сравнению с огненным безумием человеческой страсти и человеческой любви Саввы, хотя о природе самой бесовской стихии в повести о Соломонии открывается нам больше, чем в повести о Савве Грудцыне.