О «святой и крепкой Руси» должна, по-видимому, рассказать последняя книга Ал. Ремизова «Укрепа», ‒ собрание сказок и легенд Самарской, Пермской губерний и Северного края. В коей мере, однако, сказки эти выявляют «святую и крепкую Русь», ‒ сказать трудно. Вряд ли дают они почву для особо-новых или интересных выводов относительно народной психологии и народного творчества; клады, черти, оборотни, ночь под Ивана Купалу, живая вода, Никола-угодник, цари и царевичи, святые пустынники, Божии угодники, Баба-яга, ‒ весь этот классический репертуар русских народных сказок не приобретает значительности под пером Ремизова. Точно также не дают эти сказки материала для обоснования тезиса «святая, крепкая Русь», составляющего, так сказать, motto сборника. Начать с того, что мораль многих сказок более, чем сомнительна. Вряд ли утверждает святость сказка о пустыннике, соблазненном дьяволом на блуд и убийство, но спасенного от ада благодаря тому, что он во время перекрестился («Награда»); или сказка о том, как парень убил разбойника и получил в награду богатство («Подожок»); или о том, что захочет Господь, ‒ даст в награду за терпение богатство, захочет – назад отнимет («На все Господь!»); или многочисленные сказки о том, как люди чертей обманывают; или о том, как снял пьяница кабак, а черт помогал ему торговать и грабить и как купил пьяница «на награбленные деньги постоялый двор, перестал пить и сделался набожным человеком» (sic!) («Кабачная кикимора»). Если к этому прибавить, что непременный элемент всех сказок составляют обман, убийство и т.д., то станет ясным, что «Слово к русской земле о земле родной» во всяком случае повествует о «святой и крепкой Руси», о прославлении коей говорит лирическое введение сборника.
Первая часть сборника «Укрепа» носит название «Страдной России». Солдатам на полях битвы посвящает автор эту часть, где собраны солдатские сказки. Но и они по типу и складу своему не отличаются от прочих сказок.
Но что же в итоге укрепляет Ремизовская «Укрепа»? Увы, только то старое положение, что скорбь о грешной России легче находит себе художественное выявление, нежели гордость «святой Русью». Первую Ремизов нам показал, относительно второй нам приходится верить ему на слово.