Поставлено лицедейство в стиле миниатюры древних манускриптов, и в смысле зрительного впечатления театром достигнуто очень многое. Едва ли не впервые мы здесь видим на сцене сливающиеся в одно целое условно написанный фон и живые фигуры действующих лиц, которые даже не кажутся выпуклыми. Особенно совершенно достигнуто это в первой залитой кровавым светом картине, напоминающей стильные изображения моря и зданий на старинной византийской иконописи. Достигается это чрезвычайно удачным подбором красок костюмов, мягким освещением, уничтожающим рельеф фигур, и, наконец, смягчающим все тюлем, затягивающим просвет сцены. Той же стройности впечатления содействуют и введенные в известный стиль жестикуляции, мимика и движения действующих лиц.
В слуховом отношении достижения слабые. Картина далекого прошлого, встающая перед глазами, как смутный сон, звучит благодаря маленьким размерам театра в голосах действующих лиц совсем близко и точно рядом с вами.
Какая-то слишком яркая напряженность звучит и в самих интонациях реплик и приводит к тому же впечатлению, но, вероятно, театру удастся его сгладить на следующих представлениях.
Захватывает ли зрителя происходящее на сцене, волнует ли и заставляет ли переживать с действующими лицами их опасения и страдания?
Да, это достигается и особенно в конце, когда Иуда обрекает себя на новые страдания. Если же это не достигается в некоторых других сценах, то едва ли причина этого не лежит в самом произведении, слишком уже стилизованным и до наивности упрощенном.
Исполнение так дружно и стройно, что трудно сказать, у кого из артистов оно выше. Трудную роль с подъемом ведет молодой артист Орбельяни. Хорошие, смешные фигуры создают Некрасов (Игемон), Носенко и Алексеев (придворные). Сильно ведет свою роль Ростова (Ункрада) и трогательно красиво Демидова (Сибория).