Все знают, насколько труден путь русского ученого. Но каждый раз, когда наталкиваешься на житейские подробности этого пути – приходишь в ужас.
Мы привыкли говорить, что наша наука молодая, что она отстала, жалуемся на недостаток в профессорах и вообще в научных силах. Но, вникнув в условия, при которых работают многие русские ученые, удивляешься их энергии, работоспособности, поражаешься относительному богатству нашей науки…
В истории русской этнографии Афанасьев занимает очень видное место. Но имя его значительно не только в науке. Оно популярно среди всех русских людей, потому что связано с народной сказкой. А кто из нас не любит народных сказок?
Однако, судьба, точно нарочно, старалась устроить так, чтобы чинить всяческие препятствия Афанасьеву в его сложной кропотливой работе, чтобы самое имя его было забыто вне узкого круга специалистов…
А. М. Ремизов – писатель-художник. Но я думаю, он не посетует на меня, если я скажу несколько слов о его новой книге с точки зрения «народной словесности». Уже давно А. М. Ремизов печатает свои сказки по всевозможным журналам и газетам. Теперь он их собрал вместе, в сборнике «Докука и Балагурье», и только теперь стало ясно, какую большую работу проделал автор, с какой любовью отнесся он к своему труду.
Несколько лет тому назад какой-то борзописец, прочитав одну из сказочек Ремизова, обвинил его чуть ли не в плагиате. До чего надо быть невежественным, как мало любить сокровища народной словесности и современную русскую литературу, чтобы так грубо подойти к серьезной попытке Ремизова, к его стремлению восстановить связь между литературой «народной» и «господской». Пресловутый «плагиат» сводится к благоговейному желанию, сохранив все особенности подлинной народной сказки, всю прелесть ее языка, выделить из нее существенное, важное, типичное. Освободить ее от случайностей местных говоров и неряшливостей рассказчиков. Восемнадцать сказок, посвященных «русской женщине», дают поразительное по красоте собрание различных типов русской женщины, типов, бессознательно созданных русской сказкой и жизнью. Перед нами проходит женщина желанная, обреченная, отчаянная, женщина добрая и лихая, серьезная и шутливая, ворожея и кумушка. И каждая из них, благодаря глубокому «сродству душ» между р а с с к а з ч и к о м – темным олонецким мужиком – и п е р е с к а з ч и к о м – страдающим, жаждущим освобождения и искупления, писателем современности, ‒ входит в самое наше сердце. Вот уж, воистину, «крестовые сестры»! И как раз внимательное сличение сказок Ремизова с первоначальным их источником показывает, что о «плагиате» могут говорить только абсолютные невежды. Прочтите маленькую, затерявшуюся в ончуковском сырье, сказочку «Кушак» (№ 294) и сравните ее со сказкой Ремизова «Отчаянная» (стр. 47), вы сразу поймете, как умело и глубоко, ни в чем не нарушая народного склада и тона, народной психологии, Ремизов обрабатывает сырой материал, от частного восходит к общему, дает определенный характер «отчаянной» девушки, которая гадает под Крещенье о своем суженом-ряженом.
Наука делает сказку орудием для изучения «фонетики». Почтенное дело. Но неужели же менее почтенна и благородна задача, поставленная себе Ремизовым? Если бы и был «собирателем-этнографом», Пришвиным или Ончуковым, «обработка» Ремизова меня радовала бы не меньше, нежели диссертация какого-нибудь филолога, который на основании моего сборника определил бы «особенности» тотемского говора.