1898 г.» (ИРЛИ, Ф. 627. Оп. 4. № 1479–1610. Л. 115). В следующем письме (от 23 августа) он вновь подчеркнул значение своего произведения: «Очень прошу о помещении "В Секретной". Вещь, известно, не какая-нибудь, право. Нутренности <так! – Е. О.> человеческие» (Там же. Л. 117). Даже после первой публикации «В секретной» Ремизов, очевидно, предполагал дальнейшую переработку рассказа. В связи с этим он обращался к Щеголеву 3 января 1906 г.: «…достаньте № с "Секретной" <…> Я не знаю, целиком ли напечатан рассказ или с купюрами. Если с купюрами, хорошо бы получить рукопись или гранки. У меня нет черновика. Такая досада, всегда переписываю по 2 экз<емпляра>, а эту "Секретную" – и не переписал» (Там же. Л. 130).
С. 75. …привезли Иверскую — икону… – подразумевается праздник Иверской иконы Божьей матери (31 марта), предшествующий Пасхе.
С. 82. «А если я был помазан на совершение.. Я устранил от жизни насекомое…» – аллюзия к размышлениям героя романа Достоевского «Преступление и наказание» Раскольникова о «предопределении» и «указании» свыше на убийство старухи-процентщицы: «Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому что старушонка вредна» (Достоевский. Т. 6. С. 54).