КОММЕНТАРИИ

МАТКИ-СВЯТКИ

Печатается по: Весеннее порошье.

Все три текста, составившие цикл, впоследствии переиздавались в новых редакциях. Формально он делится на две неравные части. Особняком, на первый взгляд, стоит рассказ «Павочка», по своему содержанию и объему явно стремящийся к жанру повести: в 1922 он подвергся значительной переработке и был издан отдельной книгой под названием «Корявка». Одним из принципиальных изменений стало переименование главного героя из Ивана Александровича в Петра Ивановича, что безусловно, усиливало тему петербургского локуса и символического образа основателя города–Петра Первого. Тексту «Корявки» предшествовало факсимильное воспроизведение фрагмента ремизовской каллиграфии («Автограф»), содержание которого ориентировало весь рассказ на мотивы личной жизни писателя, в том числе и его ближайшего окружения. «Глаголица» и «Оказион», опубликованные в канун Рождества, относятся к особому жанру «святочных рассказов» (ср. с общим заголовком к «Оказиону» – «Святочное»), поддерживающих народную традицию рассказывать истории (святочные былички), в которых реальная жизнь соседствует с мистической, колдовской или сказочной. Время создания рассказов определяется достаточно длительным периодом: 1907–1913. Наиболее ранним текстом, вошедшим в «Оказион» в качестве вставной новеллы, была сказка «Царь Додон», написанная на святках 1907. Собственно, в рассказ включен лишь ее фрагмент, который и стал первой публикацией «цензурного» начала сказки, полностью опубликованной только в 1920-м в книге «Заветные сказы» и изданной отдельной книжкой в 1921 г. Подобная частичная «легализация» эротической сказки соотносится с примечательным эпизодом из истории издания «Русских заветных

626

сказок» (Женева, 1872; 1878), когда А. Н. Афанасьев включил «печатные» начала некоторых сказок в составленный им сборник «Народные русские сказки» (Вып. 1–8, 1855–1863), а «непечатные» их продолжения – в состав рукописного сборника (См.: Народные русские сказки не для печати, заветные пословицы и поговорки, собранные и обработанные А. Н. Афанасьевым. 1857–1862 / Подг. текста О. Б. Алексеевой, В. И. Еремина, Е. А. Костюхина, Л. Б. Бессмертных. М., 1997). Неполная публикация эротической сказки, написанной на 7 лет раньше основного текста рассказа, несомненно, стала проявлением игровой природы ремизовского творчества, не чуждого мистификаций. Вместе с тем впервые была зафиксирована оригинальная тенденция к интертекстуальности – осознанному повтору текста не только в новой стилистической правке, но и во взаимодействии с другими текстами. В дальнейшем Ремизов узаконит перемещение одних и тех же текстов по разным повестям и романам, их постоянную трансформацию, создание новых комбинаций повествования, углубление и наполнение новым содержанием. После публикации «Глаголицы» и «Оказиона» в составе цикла «Матки-Святки» их варианты неоднократно воспроизводились в эмигрантской печати как самостоятельные произведения. Более того, вставные новеллы этих рассказов также получили своего рода независимость от сюжетообразующей канвы, связанной с главным героем Корнетовым. Например, сказка про лапландских колдунов (часть 2) была оторвана от корнетовской линии повествования и опубликована в берлинской газете «Дни» под названием «Нойда». Третья и четвертая вставные новеллы неоднократно помещалась в эмигрантской периодике как отдельные тексты. Когда в 1931 г. на страницах журнала «Воля России». Ремизов стал последовательно публиковать главы автобиографической повести «Учитель музыки», в ее состав в переработанном виде были включены рассказы «Глаголица» и «Оказион», разделенные на небольшие новеллы с собственными названиями (См.: Учитель музыки. С. 555–567). Сборник «Весеннее порошье» завершается авторскими примечаниями. К рассказу «Павочка» Ремизов дал комментарий для выражений осла́ бритве и трем словам щечилы, нитунис, оскорд (С. 321). Эти объяснения приводятся далее в кавычках.

627