Примечания

ЗИМА ЛЮТАЯ

Зайка

Впервые опубликовано: Посолонь – 1907; под названием: «Котофей Котофеич».

C. 71. Петушок-золотой-гребешок – игрушка, принадлежавшая Наташе Ремизовой. Писатель упоминает ее в письме к В. Я. Брюсову от 9 января 1906 года: «<...> Наташу не покажу Вам. Она за тридевять земель от Петербурга. Покажу только ее спутников: лягушку-квакушку, медведюшку, да петушка – золотого гребешка» (Брюсов В. Я. Переписка с А. М. Ремизовым. С. 194).

C. 73. Отдушник – отверстие в печи для выпуска тепла.

Кум – крестный отец по отношению к родителям и другим близким

632


родственникам своего восприемника, а также по отношению к крестной матери; эта связь взаимообразна: так как все участники кумовства состоят в духовном родстве, на них распространяется общее поименование.

C. 74. Ужотко – погодя, позже, после, как будет пора, не теперь. Мурло – рыло, морда, рожа.

С. 76. Шесток – площадка перед русской печью, между устьем и топкой, куда, в левый заулок, загребается жар, а посередине иногда разводится огонь под таганом (железным обручем на ножках).

С. 77. Бисерные кошельки – см. прим. к С. 69.

С. 78. Фунт – мера веса, равная 0,40951241 кг; отменена в 1918 году.

С. 79. Жог – жулик, плут, воришка.

...Артамошку – гнусного да Епифашку – скусного. – О чрезвычайной популярности «Посолони» в ближайшем литературном окружении писателя, когда ее персонажи превращались в имена нарицательные и широко использовались в бытовом мифо- и жизнетворчестве не только самим Ремизовым, свидетельствует следующий пассаж из парижского письма к нему М. А. Волошина конца 1900-х годов: «Мы об Вас постоянно говорим и вспоминаем (мы = я со своим кузеном Яксом живу – Вы его у Вяч. Иван<ова> видели). Когда мы обед себе готовим, то это у нас называется "макароны в плевательнице (солененькие)", a "petits beurres" известны под именем собачьих будок [т. е. тех, что съели Артамошка с Епифашкой на С. 80. – И. Д.]. Артамошкой с Епифашкой у нас состоят Ал. Толстой с женой. Они очень милые и нисколько не обижаются и даже сами друг друга так называют. Толстой теперь стал стихи гораздо лучше писать. Мы с ним очень подружились. Он в Петербурге прикидывался совсем иным – взрослым. А относительно котов у нас очень хорошо: в мастерской стеклянная крыша и на ней все происходит. Коты матерые черные, в ошейниках и с бубенчиками. Одного третьего дня при мне под воротами брили: здесь такие специальные котобреи и песьи цирульники (что собак подо львов стригут) ходят. А раз в лунную ночь у нас кошка на крыше рожала. Толстой иногда к ним на крышу лазит, чтобы их валерьяновыми корешками кормить» (ГЛМ. Ф. 227. Оп. 1. Ед. хр. 14. Л. 1–1, об.).

633


 
Главная Содержание К тексту