голышом, отведена здесь приятелю Ремизова, художнику и директору Русского музея в Праге в 1920–1930-е годы Н. В Зарецкому. Причем в самой главе повествуется о вымышленном «свободном философском содружестве» Цвофирзоне, которым Ремизов с успехом мистифицировал русский Берлин в 1921–1923 годах (подробнее об этом см.: Там же С. 201–204; 244).
С. 556. ...у святого камня навешено было много всяких холстов и лоскутки шелковые... – здесь контаминация русской и тибетской традиции: в тексте-источнике герои едут мимо кумирни, у которой повешено «много пожертвованных шелковых материй» (С. 417).
С. 557. буду волочить по земле веревку... – Потанин комментирует это место так: «Оставляемый след на земной поверхности в виде черты, как указание направления для следующих сзади см. в Записк. Вост. – сиб. Отдела Геогр. Общ. по Этн., т. I, вып. I, стр. 45 и 56» (С. 419).
Сембо – дьявол Ср. в тексте-источнике: «Приходят в место, где жил сембо, дьявол» (С. 417). Ремизов превращает здесь имя нарицательное в имя собственное.
пускал поветрия – т. е. насылал эпидемии.
С. 558. Проводины – здесь: проводы.
С. 559. ...в голове-то – у всякого муха!.. – характерный для Ремизова стилистический прием; в данном случае реализация метафоры «ходить под мухой».
...без оглядки лататы... – т. е. убежали без оглядки (простореч.).