ИЗ КНИГИ «РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ»

Толокно

1

Жил один мужик, степенный Павел Андреич, первый охотник. Одно горе, с глушинкой. Все за охотой: не зайца, перо приносил – добычу. Кормил жену тетерками да рябцами.

А жена Анисья, баба молодая, веселуха. Болтали про Анисью, непутно говорили, что при муже тихоня, а за глазами ветер.

470


Дошло до Павла, – что ему делать? Конечно, надо проверить: мало ли чего ни наскажут и так, здорово живешь, и по злобе.

«Не страшен зверь, от человека жди лиха. Скорей зверь дрогнет, человек не поведет усом!» – про это хорошо знал Павел, первый охотник.

Ходил Павел в лесу, все думал.

И как бы это так ему дознаться, чтобы своими глазами увидеть, правду о жене говорят люди или зря?

Попало ему в лесу дупло большое.

«Стой, – думает, – дай замечу, это мне кстати!»

Заметил дупло и домой.

А Анисья ластится.

– Что, муженек, много ль настрелял?

– Чего настрелял? Не в этом дело. А вот нашел я дупло, в дупле дуплянское чудо. Что тебе хочется, все исполнит.

– А где это, Павел, чудо?

– А как выйдешь в лес, так на левую руку за орешней, там и будет дупло, там это и есть. Подойди к дуплу, да попроси, да поусердней проси. Что тебе надо, все исполнит.

Ничего не сказала Анисья. Тихая такая стала, рано и спать легла. Или головушка болит?

2

Спозаранку поднялась Анисья, да к двери.

Смекнул Павел.

А указал ей давеча Павел дорогу к дуплу кривлем, и как только Анисья за дверь и он за ней, да прямиком. Живо до дупла добежал и в дупло.

Сидит в дупле, ждет.

Пришла Анисья. Стала на колени.

– Баба я молодая. Ну, какое житье мне с псом моим окаянным? День-деньской на охоте. А вернется, дрыхнет. Позовешь, не слышит, тронешь, не шевельнется. Баба я молодая... Дуплянское чудо, ты слышишь?

А Павел ей из дупла толстым голосом:

– Чего тебе надо, все сделаю.

471


– Глухой у меня пёс, ослепи его, будь милосердный! – и до трех раз кричала Анисья, стучала головой о корневище: – ослепи! ослепи! ослепи его!

– Ступай, баба, с миром. Затопи печку. Пеки оладьи да мажь помасленее. Твой муж ослепнет. Через трое суток с масла совсем слепой будет.

Поклонилась дуплу Анисья: не узнать – как повеселела!

Тут тихонько выскочил Павел да прямиком и поспел домой до жены.

Степенный был мужик Павел, рассудительный, первый охотник, а тут и без масла ровно ослеп. Или не слышал, на что пеняла Анисья?

Вернулась Анисья.

– Где, жена, пропадала?

– У соседки.

И не может скрыться, так вся и пышет. Затопила Анисья печку, стала печь оладьи. И давай поливать их маслом, да Павлу этакую миску.

– Кушай, муженек, на здоровье!

Павел и ну уписывать.

– Что-то у меня, жена, глаза стягивает.

А Анисья схватила масла и еще прибавила.

– Ешь, ешь масленее. Ходил в лесу, устал. Поешь, отдохнешь и все пройдет.

Сама, знай, прибавляет масла.

Съел еще Павел оладьев – все лицо в масле.

– Что-то, жена, совсем плохо вижу: двоится.

Степенный был мужик Павел, рассудительный, первый охотник, а тут ровно и вправду со сладкого масла ослеп. Или не слышал, на что пеняла Анисья, не чуял, с чего сама, как оладья, пышет?

И на другой день тоже, опять оладьи. И на третий оладьи, да все жирно, да с маслом.

На третий день ослепнет Павел.

Ждет не дождется Анисья, зарумянилась вся.

– Ну, Анисья, я теперь ничего не вижу.

Поверила Анисья.

– Чего ты говоришь?

472


– Ой, ничего-то не вижу. Будешь ли ты меня поить-кормить, слепого?

– Буду, буду, не беспокойся. Вот как буду!

Уж как рада Анисья.

Да и, в самом деле, она будет ходить за Павлом. Бог с ним, только б воля. А теперь ей воля: не слышит Павел и вот не видит – ослеп.

3

Прибралась Анисья, умылась.

В избе выметено, вычищено – чисто, любо взглянуть.

И до чего это воля человека красит!

Сбегала Анисья к дружку. Привела дружка, усадила за стол: полон стол угощенья.

– Кушай, Саша, кушай, голубчик!

Ну, тот всего попробовал.

– Еще чего не хочешь ли?

А дружок и говорит Анисье:

– Всем я доволен. А хочется мне толокна, замеси, пожалуйста, я закушу.

Анисья проворно за толокно: сейчас и готово.

– Маслица бы немножко!

– Нет, нет, что ты! От масла ослепнешь: мой-то от масла ослеп. Погоди, я тебя послаще угощу.

Был на деревне кабак. Анисья в кабак и побежала: угостит она дружка послаще.

А Павел лежит на печке, ружье около – ив гроб завещал ружье с собой положить. И как вышла Анисья, он за ружье, да в дружка – хорошо стрелял Павел, первый охотник – так дружка на месте и уложил. Сам соскочил с печки, закатал такой вот ком толокна, напихал ему полон рот, да опять на печку. И лежит, как ни в чем не бывало.

Вернулась из кабака Анисья, а дружок – полон рот толокна. Позвала не слышит, тронула и не дрыгнет.

Вот тебе толокно какое!

473


 
Главная Содержание Примечания Далее