НА ВСЕ ГОСПОДЬ

Оттрудился

У Федоры было два сына Анисим да Терентий, – меньшой посмирнее, а большой поперечный. Федора Анисима отделила и с Терентием жить осталась. Прошло время, разжился Анисим своим хозяйством, а у Терентия с матерью все несчастье. И женился Терентий, взял жену не худую, втроем стали жить, а справиться не могут: все в раззор и в раззор.

Пришла Пасха, а у Терентия и нечем разговеться.

Вот Терентий жену и посылает к брату попросить муки – кулич испечь: хоть бы праздник провести по-людски, а там как Бог даст!

Анисим невестке отказал.

– Да, чего, – говорит, – сам я что ли муку делаю? И без вас нынче трудно стало, всем надо, чего раньше-то глядели?

Так с пустыми руками и вернулась баба.

Делать нечего, вернулись от заутрени домой и разговеться нечем.

Матери-то и обидно.

И посылает она наутро Терентия:

– Иди к брату, попроси хоть для меня кусочек.

Пошел Терентий.

Брат еще не вставал. Похристосовались. Просит у брата не для себя, для матери.

407


– Так, кусочек, разговеться!

А того уж за сердце взяло: и что это, в самом деле, ходят и просят, и хоть бы для праздника покой дали.

– Хочешь разговеться, – сказал Анисим брату, – вот встану, садись с нами, сделай милость, а посылать я не намерен.

Терентий отказывается:

– Как же так, рассядусь я у тебя, а старуха там ждать будет. Нет, Бог с тобой, уж пойду. Только помни, за мать ответишь. Прощай!

– А чего меня выделила? Жили бы вместе, все бы и было. Да лучше мне змею накормить! – вскочил, ногой топнул.

Ну и вернулся Терентий без ничего. Горько заплакала Федора.

– Ну, сынок мой, так уж Богу угодно!

А Анисим выпроводил брата, помолился Богу, кричит жене:

– Сходи-ка, хозяйка, в чулан, принеси мне пасхи.

Ну, та живо самовар на стол и в чулан за пасхой. Отворила чулан, хвать, а там на пасхе, обвивши, змея лежит. Скорее назад.

– Анисим, глянь-ка, змея на пасхе!

– Какая змея, ты с ума сходишь! Откудова?

И сам пошел. И верно, в чулане на пасхе лежит змея, – живая, шевелится, сипит на него. Осмотрелся, чего бы такое взять вспороть змею. Да уж некогда, – вздыбащилась змея да на шею ему, обвилась вокруг шеи и давай грызть.

Он ее с себя рвать, да что ни делает, не отлипает. И закричал Анисим не в голову, а она еще крепче, еще больнее.

Видит жена, дело плохо, побежала на деревню. Собрался народ. Рассказала она все по порядку, как невестка приходила, как брат приходил...

– Господь, верно, наказывает!

Ну, и народ тоже между собою толкует, что верно за это Господь наказал. Да оставить так человека мучиться не годится и присоветовали попробовать молоком змею утишить.

Достали молока, полили ему на шею, – змея лизнула

408


молочка, понравилось, и успокоилась. И стало Анисиму легче, можно терпеть. И вышло так, что одно средство – поить змею молоком.

Тут Анисим к матери, просит прощенье. А она уж забыла, не помнит на нем обиды, рада все сделать для сына, лишь бы так не мучился, и простила.

Мать простила. Или Бог не прощает? Змея не уходит. Как обвилась вокруг шеи, так и лежит: ест молоко, – ничего, а нет молока, – жалит.

Простился Анисим с матерью, простился с женою и братом и пошел странничать.

Вес с кувшинчиком, и сам не доест, а змею накормит. Все для змеи, чтобы только она сыта была: ведь только тогда и свет видит! Пробовал кислым молоком угощать, не принимает. Пробовал в печку лазать париться, не отпустит ли от духу? И дух не берет, – видно, Бог ее сохранял! – только распарится вся, да пуще и укусит.

И так странничал бедняга год, и другой, и третий.

Пришел он на Пасху к заутрене, да уж в церковь-то войти не смеет, на паперти с нищими стал.

Пошел крестный ход вокруг церкви, оттеснили его в уголок, и вот ровно сон напал на него. Вдруг очнулся, слышит: «Христос воскрес!»

– Христос воскрес! – вытянул шею, чтоб из-за народа посмотреть, да что-то легко будто...

Что такое? – Да змеи-то нет больше!

Оттрудился, знать, за обиду, Бог и помиловал.

1915 г.

409


 
Главная Содержание Примечания Далее