ВОРЫ
Вор Мамыка |
| 1 |
У старика и старухи никого не было, один был внук Мамыка. Мамыка – парнишка шустрый, проворный. Старики внука очень любили.
Узнал Мамыка, что у деда есть деньги, – на черный день берег старик для Мамыки, – пристал Мамыка к деду:
– Дай, дедушка, мне денег!
– А для чего они тебе, ро́дный?
– Дай, дедушка, мне денег на торговлю!
Дед и так и сяк, – какая уж там торговля, как бы худа не вышло! – и денег старику жалко, и отказать не может.
Вступилась старуха:
– Чего, – говорит, – жалеешь, дай ему, авось Бог поможет, родное, ведь, наше, а нам помирать впору.
Подумал дед, подумал и дал внуку денег.
Забрал Мамыка дедовы деньги и, прощай, ушел в город. Да ничего по уму прибрать не мог из товара, и купил два сапога козловых. С сапогами и пошел домой опять к деду.
Шел Мамыка домой, подшвыривал камушки по дороге, песни пел, а устал, присел отдохнуть в канаву.
|
267
|
Сидит Мамыка в канаве, на дорогу глазеет, а по дороге царские слуги идут, быка ведут.
«Вот бы такого бычка деду, нет у деда никакой скотины!» – смекнул себе Мамыка.
Скрылись царские слуги и бык с ними. Вылез Мамыка из канавы, обежал сторонкой, бросил сапог на дорогу, сам схоронился и стал поджидать.
Увидали царские слуги Мамыкин сапог на дороге.
– Эх, товарищ, – говорит один, – сапог козловый на дороге!
– Никуда нам с одним сапогом! – говорит другой. И пошли себе дальше, повели быка в город.
Тут Мамыка подобрал свой сапог, да мимо царских слуг, обогнал их сторонкой, бросил опять сапог на дорогу, сам схоронился, поджидает.
Увидали царские слуги Мамыкин сапог на дороге.
– Вот и другой сапог, – говорит один, – взять бы нам и тот, пара б сапогов была.
– Пойдем назад, – говорит другой, – захватим, авось не убежит.
Оставили царские слуги быка царского, пошли назад прежний Мамыкин сапог искать.
Тут Мамыка, долго не думая, за быка, да другой дорогой с быком домой к деду.
А царские слуги дошли до того самого места, где сапог Мамыкин лежал, а сапога-то уж нет. Поискали они, поискали, да с пустыми руками назад к быку, а там и быка нет, всего один сапог лежит Мамыкин.
Куда им с одним сапогом?
– Как мы теперь к царю на глаза покажемся: и быка кончили и сапог один!
Подобрали царские слуги Мамыкин сапог, и без царского быка с сапогом пошли к царю.
– Вот, – говорят, – вам сапог, а быка потеряли. Увел быка неизвестно кто.
Примерил царь сапог, – хорош сапог и сидит хорошо и в пальцах не жмет, да об одном сапоге далеко не уйдешь, да и быка нет.
Ну, по сапогу стали искать и дознались, что сапог Ма-
|
268
|
мыкин, и увел быка Мамыка. И посылает царь к деду, требует к себе старика.
Пришел старик, кланяется.
– Здравствуйте, государь батюшка.
– А много ль у тебя семьи, дедушка? – спрашивает царь.
– Один внук, государь батюшка, один-единственный, Мамыкой звать.
– А не украл ли твой Мамыка у царя быка?
– Не знаю, батюшка, украсть не украл, а такого намедни пригнал, едва во дворик прошел.
– Ну, хорошо, – говорит царь, – пускай же твой Мамыка украдет у царя коня, а не украдет, казнь ему!
Простился дед с царем, поклонился царю, пошел домой.
Скручинился, спечалился старик: легкое ли дело у царя коня украсть!
А Мамыка уже встречает деда, на одной ножке прискакивает.
– Глупый ты, – охает дед, – наделал ты дел!
– Чего, дедушка, ну, чего, дедушка? – унимает парнишка, шустрый такой, Мамыка.
– Да вот чего: велел царь своего коня украсть, не то тебе казнь.
– Богу молись, дедушка, да спать ложись, все дело поправится, – смеется парнишка, проворный такой, Мамыка.
|
| 2 |
Лег дед спать, а Мамыка дождался ночи и в ночи потащился в город и прямо к дворцу.
Царя во дворце не было, в Сенате сидел царь, законы сочинял.
А Мамыке это на руку, проник Мамыка в царские покои, обрядился в царское платье, да в царском-то платье на крыльцо.
– Эй, – кричит, – коня, коня давайте, в сады поезжаю гулять!
Засуетились слуги, забегали и сейчас коня ему пода-
|
269
|
ли, – спросонья за царя признали, обознались! Сел Мамыка на царского коня и домой к деду.
Приехал Мамыка к деду, кричит старику:
– Отворяй, дедушка, ворота! – смеется.
Поднялся дед, узнал внука, обрадовался, отворил ворота, впустил коня.
– Слава Богу, спас Господь от беды! – плачет старик: рад очень, что с конем-то внук, царского коня украл.
Вернулся царь из Сената, велит коня подать – в сады гулять ехать, а коня его царского нет-как-нет, укатил на его коне неизвестно кто.
«Это, верно, Мамыка, некому больше, вор Мамыка!» – раздумался царь.
И посылает наутро царь к деду, требует к себе старика.
Пришел старик, кланяется. Поздоровался царь с дедом и говорит:
– А не украл ли, дедушка, твой Мамыка у царя коня?
– Не знаю, батюшка, украсть не украл, а такого пригнал, едва в домишко прошел.
– Ну, хорошо, – говорит царь, – пускай же твой Мамыка из-под царя перину украдет, тогда я прощу, а не то ему казнь!
Простился дед с царем, поклонился царю, пошел домой.
Скручинился, спечалился старик: легкое ли дело из-под царя царскую перину украсть!
А Мамыка уж встречает деда, на одной ножке прискакивает.
– Глупый ты, глупый, – охает дед, – наделал ты дел, жизнь свою решишь!
– Да чего, дедушка, чего ты? – унимает парнишка, проворный такой, Мамыка.
– Да вот чего: велел царь царскую перину из-под себя украсть, не украдешь, – дело плохо.
– Богу молись, дедушка, да спать ложись, все дело поправится! – смеется парнишка, хитрый такой, Мамыка.
|
| 3 |
Лег дед спать, а Мамыка дождался ночи и в ночи потащился в город и прямо на кладбище. И там, на кладбище, |
270
|
отыскал он свежую могилу, разрыл могилу, достал покойника из гроба, посадил покойника на кол и понес на плече ко дворцу, к тем самым покоям, где царь ночует.
Стал Мамыка перед царскими окнами и ну вертеть покойником.
Царь не спал, и не ложился, поджидал царь Мамыку: придет вор царскую перину из-под него красть, тут он его и словит. И как увидел царь, что ровно человек в окно лезет, скорее за ружье да из ружья в окно и выстрелил.
– Ну, – говорит царь царице, – подстрелил я Мамыку, не встать больше вору, можно будет спокойно выспаться.
А Мамыка простреленного покойника бросил да по задним ходам залез в царские покои, отыскал там квашенку с белым раствором, прокрался к самому царю, да тихонько раствор этот белый между царем и царицей в середку и полил, а сам в темный угол, присел на корточки, ждет.
Спал царь крепко, а проснулся да со сна прямо рукой в это тесто.
«Эка, грех-то какой, все себе пальцы измазал!» Крикнул царь слуг, всех слуг разбудил.
– Снимай перину, стели новую!
А царские слуги подскочили, тычутся, нежными голосами так и ластятся:
– Пожалуйста, сейчас! сейчас!
И сейчас же свежая перина готова, ту замаранную сняли, постелили новую.
И заснул царь.
А как заснул царь, вышел Мамыка из темного угла, подхватил старую запачканную перину да в окошко, спихнул перину на улицу да и сам за ней туда же, взвалил ее на плечи, понес домой к деду.
– Отворяй, дедушка, ворота! – громыхает Мамыка в ворота.
Поднялся дед, узнал внука, обрадовался, отворил ворота, впустил Мамыку с царской периной.
– Слава Тебе, Господи, миновала беда! – плачет старик: рад очень, что с периной-то внук, царскую перину украл.
|
271
|
Наутро, как проснулся царь, и первым делом о перине:
– Где замаранная перина?
А где замаранная перина? – туда-сюда, никто не знает, нет нигде перины и искать негде.
Заглянул царь в окно, а там, на улице под окошком покойник на колу, лежит покойник простреленный и нет никакого Мамыки.
Шлет царь за стариком дедом.
Пришел старик, кланяется.
Поздоровался царь с дедом и говорит:
– А не украл ли, дедушка, твой Мамыка у царя перину?
– Не знаю, батюшка, украсть не украл, а такую приволок, едва в угол запихал.
– Хитер у тебя внук, – сказал царь, – пускай же Мамыка у царя царицу украдет, а не то голову на плаху, жизни решу.
Простился дед с царем, поклонился царю, пошел домой.
Еще больше скручинился старик, еще больше спечалился, пути перед собой не видит: легкое ли дело у царя царицу украсть!
А Мамыка уж встречает деда, на одной ножке прискакивает.
– Глупый ты, глупый, – охает дед, – наделал ты дел, пропали мы с тобой!
– Чего, дедушка, ну, чего, дедушка? – унимает парнишка, хитрый такой, Мамыка.
– Да вот чего: велел царь царицу украсть, не украдешь, голову на плаху.
– Богу молись, дедушка, да спать ложись, все дело поправится! – смеется парнишка, смекалистый такой, Мамыка.
|
| 4 |
Лег дед спать, а Мамыка дождался ночи и в ночи заложил царского коня в санки и помчался прямо во дворец.
Царя во дворце не было, в Синоде сидел царь, приказы давал.
|
272
|
А Мамыке только того и надо. Кличет Мамыка царских слуг, будто царь за царицей прислал.
– Требует царь царицу в сады гулять, немедленно!
Доложили царские слуги царице. Оделась царица, вышла на крыльцо, видит, конь царский, да и села в санки к Мамыке. И помчал царицу вор Мамыка да не в Синод к царю, а к себе, к своему деду.
– Отворяй, дедушка, ворота! – кричит вор Мамыка. Поднялся дед, узнал внука, обрадовался, отворил ворота, впустил Мамыку, впустил с Мамыкой и царицу.
– Слава Богу, услышал Господь, спас! – плачет старик: рад очень, что с царицей-то внук, царицу украл.
И царица плачет: страшно ей вора Мамыку, жалко ей деда.
Вернулся царь из Синода, спрашивает царицу.
– Нет царицы, – отвечают царские слуги, – поехала царица в сады гулять, сам ты и послал за ней.
– Когда посылал? – ничего царь понять не может.
– Да из Синода, – говорят царю слуги.
– Как так?
– Да так.
Никто ничего толком не знает, друг на дружку валят.
«Это все вор Мамыка!» – раздумался царь.
И велит царь привести старика деда. Бросились за дедом, привели старика. Усадил царь старика и говорит:
– А не украл ли твой Мамыка у царя царицу?
– Не знаю, батюшка, украсть не украл, а такую красавую в дом привел, такую барыню.
– Хорош твой внук, дедушка, – сказал царь, – шустер парень, проворен, смекалист! Пускай же он все наворованное царю представит: быка, коня, перину и нашу царицу. Все дела ему прощаем, всю вину снимем, получит награду.
Побежал старый дед домой, а уж Мамыка ему навстре-
|
273
|
чу, а с Мамыкой царский бык, царский конь, царская перина и сама царица.
И остался Мамыка у царя служить царю верой, верный слуга Мамыка. Подчистил Мамыка царских слуг ротозеев, всех воров переловил, а деду, старику своему, у царя звезду выхлопотал, и звезду и коня и коровушку, чтобы жили старики покойно.
1911 г.
|
274
|
| |
|
| |