СКАЗКИ

СОЛОЗОБОЧКА

– Ложек твоих нам и даром не надо! А вот кабы ты такие ложки возил, чтобы без соли сами солили!

А ложкарь и сам нарок.

– Есть, – говорит, – такая у меня ложечка-солозобочка: без соли в самый раз насолит. Только надо слово знать.

– Какое такое слово?

– А кто ложку купит, тому и сказ.

– Продай!
– Что-ж, купи!
– Дорого-ль?
– Целковый.

Помялась баба: целковый!

– Зато соли покупать не надо.

– Ладно.

Увела Марфуха ложкаря в избу, усадила за стол – ложку пробовать, а сама к печке, налила щей.

– Ну-ка, ложечкой посоли – какое такое слово?

Ложкарь вынул ложку – ай-да ложка, с рыбкой ! – да во щи:

шуни да буни,
да солоно буди!

Сам мешает, сам приговаривает:

– Да солоно буди!

424

Марфуха хлебнула: а и вправду – без соли, а в самый раз!

А того не в примет, что ложкарь из рукава соли в миску ссыпнул.

– В самый раз.

Звякнул целковый, уехал ложкарь, воз ложек повез – без одной.

То-то муженёк похвалит, не дождется Марфуха.

*

 

Вернулся Тихон из леса. Марфуха с наскока:

– Скажи мне, хозяин, спасибо!

– Что такое?

– А за то такое: соли нам покупать больше не надо.

– Как так?

– А так, очень просто: ложку я такую купила, без соли солит, рубль дала, целковый.

Да живо к печке, ухватила горшок со щами, на стол, да за ложку.

Ай-да ложка, не простая – с рыбкой!

 

шуни да буни,
да солоно буди!

Сама мешает, сама приговаривает:

–Да солоно буди! И размешала.

– Нака-сь, отведай!

– Ну, и горазда! – не верится что-то: невозможное дело.

– Небось, не расплюешь.

Тихон хлебнул, и ни слова, – не глядя, положил свою ложку.

– Али не солоно?

Марфуха не прочь и еще помешать. А он из рук у нее эту ложку как хватит, да ложкой.

 

шуни да буни,
да солоно буди!

 

Сам приговаривает:

–Да солоно буди!

Солоно пришлось бабе: зряшному слову не верь!

 

1919 г.

425

С КВАСКОМ

 

Чем не плох Копыл – и хозяйство и дом! – а ладу в семье нет и нет: лупил Петр Анисью, не дай Бог.

А за то и лупил, что уж баба-то больно словата: на слово беспременно два слова жди, а чтобы смолчать, – никак.

Ну, не выдержит Петр да в кулаки.

Не успеет у Анисьи синяк слинять, новый готов – Петров- то кулак во! – вся-то баба синющая.

Не житье было, каторга.

*

Проходил тем селом странник, зашел к Копылам – Петра- то дома не было –Анисья и ну жаловаться.

– А ты бы, умница, и смолчала! – присоветовал странник.

– Как бы не так! Придет окаянный из лесу, зарычит, зверь зверем: и обед давай, и онучи неси, и лошади сена дай! Да что я – десять рук у меня? – не разорваться-ж!

А потом, как сердце-то выговорила, и говорит:

– Ты, божий человек, все знаешь: не знаешь ли вот заговора, как бы усмирить его, чтобы не очень-то дрался. На квасок не пошепчешь ли аль на воду?

Странник подумал чего-то, посмотрел на Анисью.

– Знаю, – говорит, – пошепчу, пожалуй, тебе на квасок.

– И ему испить дать?

– Ничего не давай! Как приедет да начнет браниться, возьми этого квасу в рот и держи во рту, не глотай, не выплевывай! Как рукой снимет, – перестанет драться.

Нацедила Анисья квасу ковш, пошептал над ковшом странник, попрощался и пошел своей дорогой.

*

Осталась Анисья одна, уж не знает, куда и ковш девать, квасок сберечь – не простой, нашептанный, глоткотык.

«Вот приедет муж, живо она ему глотку заткнет, перестанет драться!»

А Петр уж едет – зверь-зверем. Переступил порог.

– Подавай обед, – рычит, – поворачивайся!

426

Анисья так бы ему и ляпнула – эка, поворачивайся! – да успела кваску хлебнуть, как странник учил, а уж с кваском: квасок – молчок!

А он, знай, орет.

«Чего орешь? – так бы и крикнулось, – щи не упрели!» А молчит, молча вынула щи из печки, поставила на стол.

Ест Петр, сам лютей-люти, зверней-зверя, не может сдержаться, так жену и кроет: еще бы – не щи, помои!

– Ходишь день-деньской на работе, а вернешься домой и поесть по-людски не дашь, ленища!

«Ленища!» – она-б в другой раз сказала словцо, не осталась-б в долгу, а молчит, держит квасок во рту, помнит: не глотни, не выплюни!

Ворчал, ворчал Петр, наелся, наворчался, полез на полати и там утих.

На другой день то-ж.

И всякий день то же: Петр кричит, а Анисья молчок: хлебнет кваску – хочешь-не-хочешь, помалкивай!

«Что за причина? Словно-б жену подменили! – да лежа на полатях, переворчавшись, и раздумался Петр: – чего де я на нее лаюсь?»

И дал зарок.

Вот вернулся домой с работы, Анисья уж ждет: сейчас пойдет крик – закричит всю избу! – Что за причина? поздоровался, сел за стол да тихий такой!

И квасу не надо.

Все равно отсказывать нечего.

И зажили тихо: ни крику, ни бою – в лад.

И пошла молва, что хорош Копыл – и хозяйство и дом! – а все оттого, что хозяйка его – не простая, с кваском, зверя уймет.

И пошло с тех пор: что вода на огонь, что узда на коня, то на крикливаго квас, только помни – не глотни и не плюнь!

 

1919 г.

427

---

ЕФИМ ПЛОТНИК

 

Жил-был один беднющий плотник, но и в беде и нужде большое сердце имел к несчастным – бедакам-горемыкам: что выработает, все раздаст.

«Нате, дескать, а я уж как-нибудь!»

Так и жил Ефим плотник, добрый человек.

Вот святые да угодники – им наше все видно: оттрудили какой труд, через это! – раздумались угодники: – надо же помочь человеку! – и решили идти к Господу Богу просить за плотника.

– Дай, – говорят, – Господи, плотнику Ефиму богатство! Много могут знать святые, а всего не дано и святому: просят Бога за человека, а не знают, что еще будет.

– Дай да дай богатство! – просят.

А Ефим сидит на бревне: тук-да-тук – ан, хвать, из бревна-то деньги – да так и посыпались. Не будь дурак, топор за пояс и прибирать: нагреб золота, в хват не утащишь.

И что с такой уймой, куда ее?

Да что там! – сейчас же в Москву, товаров разных накупил и стал торговать, не плотник уж Ефим – купец Ефим Петров.

Ну и дом себе смахал: у нас, в Питере, какие дворцы, а такого не сыщешь.

*

 

Вот святые да угодники о Ефиме-то и вспомнили.

– Пойдемте, – говорят, – посмотрим, как плотничек-то живет: милостыней-то, поди, всех обогатил!

И пошли.

И прямо к дому.

И не знай, узнали Ефимов дом.

А Ефим-то как в беде жил да в бедности, по беде своей помнил о других, а как богат стал, только и дума пошла, что о себе – о богатстве своем: и добро уберечь да еще и богаче стать.

И пройти в дом к нему и не думай! Так ни по чем не пустят.

А уж голь какую, бедноту – и не просись, за версту не подпустят!

Угодники-то прошли все-таки: Божья сила тоже.

428

А который Ефиму прислугал главный – мордач – загородил вход.

– Вам, – говорит, – чего?

– Пусти, – просят, – переночевать, люди мы странные, издалека!

– Не велено, – говорит, – велено взашей таких гнать, – а потом посмотрел-посмотрел, – ну, ладно, так и быть.

– Да уж мы как-нибудь, только бы ночь

Мордач их во двор, водил-водил и в хлев – к свиньям.

– Ложитесь! И ушел.

Только и видели.

*

 

Чуть свет – какой там сон! – как поднялись угодники со свинячьего-то ложа, испачканы, измазаны, сердце-то сдержать невмочь.

– Господи, – взмолились, – отыми от Ефима богатство! Бог-то и послушал.

И чем был Ефим, тем и стал.

Все прахом пошло, вся казна, и добро и дом. И опять пошел в плотники.

И в беде-то и нужде маясь, милостив опять стал и до того добр к людям: коли нет чем делиться, делился ласковым словом, – да так и прожил свой век не в обиду, на мир.

 

1919 г.

 

 

НАХОДКА

 

Жил-был дед и было у деда двое внучат.

Дед пас скот, внучата в школу бегали. Пристали ребятишки, просят деда:

– Дедушка родимый, сходи за нас в школу, мы за тебя пасти будем.

А был дед до внучат жалостлив и согласился: забрал сумку да книжки и в школу.

А внучата скот в лес погнали – то-то забава!

 

429

Кончилось в школе ученье, стали расходиться по домам, по­ плелся и дед –

–за книжкой-то сидеть, не скот пасти!

Идет дед дорогой, споткнулся, глядь – мешок. Посмотрел в мешок, думал, так чего, а там – деньги.

Вот так находка!

«То-то, – думает, – ребятишкам теперь гостинцу накупит, будет праздник!»

С находкой и вернулся домой.

А там и внучата вернулись из леса, изморились –

– скот пасти, не книжку читать! Дед им ни слова, и никому.

 

А прошел день, стали по селу искать: Не нашел ли кто мешка с деньгами?

«Ну, – думает дед, – пропали гостинцы!»

А ничего не поделаешь: и жалко да нельзя, и заявил.

– Я нашел.

– Как? когда? где?

– Да вот, когда в школу-то ходил...

– Эх, дедушка, – не дали старику и слова кончить, – давно это было, коли ты еще в школе-то учился! Владей находкой, то не наша потеря.

Так мешок у деда и остался – находка. Гостинцев-то ребятишкам – то-то праздник!

 

1919 г.

430