На форзаце:
S. Remizov
14 II <19>29
Paris
Вторую книгу тебе, деточка, английскую.
Это Пятая язва, я ее писал,
начиненный Костромой: память,
с нею связанная –
(П<ятой>Я<звой>) ты ездила в Мюнхен,
Я перед твоим приездом
наводил порядок, вечерами
часто приходил Ф. И. Щеколдин;
раз я ему читал главу, а он
шпильки сортировал: и сложит
пачкой и свяжет, ровняя. И
поперхнись он волосом – –
шпильки бросил, не может
никак ни поймать, ни
вынуть – волос длинный,
может, потихонечку спус-
тился куда до самой
печенки, к стенкам прилип
и щекочет. Я и чтение
прекратил – чаем его отпа-
ивал.
Это время я вспоминаю почему-то
так: если бы пришлось еще раз
жить, я бы сказал – «если можно,
этого не надо». Жили мы на Таври-
ческой.
А «Неуёмный бубен» в Казачьем
переулке. Холера. И опять: если
бы пришлось и т.д. ну, не так,
а сказал бы – «пожалуй, если
можно, и этого не надо».
Во мне было тогда очень много
горечи, я плавал в горечи
и захлебывался.
Вот почему теперь мне все это чуждо. А. Ремизов
