*1. В первые годы эмиграции Ремизов, покинувший Петроград в спешном порядке, практически без личного багажа, пытался восстановить библиотеку изданий своих произведений. Потребность, связанная с творческими планами писателя, адресовалась многим его корреспондентам из России. В частности, эта просьба была обращена к издателю книги С.М. Алянскому и верному другу и помощнику писателя С.Я. Осипову. См., в частности упоминание о предстоящей передаче книги в Берлин: «В России, как встретимся, будем вспоминать»: Переписка А.М. Ремизова с С.Я. Осиповым: (1913–1923) / Публ. и коммент. Е.Р. Обатниной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2001 г. СПб., 2006. C. 243; Переписка К.А. Федина и А.М. Ремизова / вступ. статья, подгот. текста и коммент. А.М. Грачевой // Константин Федин и его современники: Из Литературного наследия XX века. Кн. 2. М., 2018. С. 5–28.
*2. Первая постановка пьесы, состоявшаяся 4 декабря 1907 г. в театре В.Ф. Коммиссаржевской, преимущественно оценивалась критикой как театральный провал. В авторских примечаниях к изданию 1919 г. Ремизов писал, вспоминая 1907 г.: «Бесовское действо ставилось пять раз – 4, 5, 7, 8, 16 и 30 XII. Первое представление прошло под неистовый свист зрителей. Бесовское действо было первым выступлением Ф.Ф. Коммиссаржевского, как режиссера, М.В. Добужинского, как декоратора, и меня, как автора действ» (С. 42). Подробнее см. историю постановки: Ремизов А.М. Собр. соч. СПб., 2016. Т. 12: Русалия. С. 728–764. Многократные попытки Ремизова привлечь пьесу на сцену европейских театров также были неудачными. В частности, Ремизов возлагал надежды на театр Ж. Питоева в Женеве. В 1922 г. актер и режиссер (Питоев (Питаев) Георгий; Georges Pitoëff; 1885–1939). перевел (совместно с г-жой Бюше) пьесу на французский язык – Remisov A. L' office des diables / Trad. G. Pitoëff et de M-me J. Bûcher (La Revue de Genève. 1922. Nov. № 29. P. 561–593). В настоящий экземпляр книги Ремизов вклеил концертную программу трех вечеров, проведенных 2, 3 и 4 января 1922 г. в зале Харбинского Высшего начального училища. В третьем отделении которого учениками училища было дано представление сцен из «Бесовского действа» под руководством и сценической интерпретацией В.В. Перемиловского (согласно программе «сцена в преддверии ада приписана» постановщиком). Здесь же подклеен анонс о дополнительном представлении (17 января) в Библиотеке-Читальне при Механических мастерских (см. выше). С этой программой связано возобновление в эмиграции старинного знакомства с Владимиром Владимировичем Перемиловским (1880–1966), который в пору их знакомства в 1905 г. был еще студентом историко-филологического факультета Петербургского университета. В 1905–1907 гг. их объединял интерес к памятникам древнерусской литературы. Память об этом времени запечатлена Ремизовым в печатном посвящении Перемиловскому легенды «О безумии Иродиадином, или Как на земле зародился вихорь», открывавшей издание книги «Лимонарь сиречь Луг духовный» (СПб.: Оры, 1907). В эмиграции Перемиловский, проделав путь от Маньчжурии до Чехословакии, в 1925 г. служил преподавателем русского языка и латыни, сотрудничал в эмигрантских литературных журналах как автор критических статей и рецензий. В одном из первых своих писем Ремизову в Париж, написанных летом 1927 г. из г. Моравска-Тршебова, давний знакомый писателя, рассказывая свою эмигрантскую биографию, упомянул: «В Харбине же с своими учениками я ставил Ваше "Прение Живота со Смертию". Признаюсь в дерзости: приписал к нему вступительную сцену – в аду» (Amherst. A. Remizov and S. Remizova-Dovgello Papers Series 1, Alexei Remizov Papers. Subseries 1, Correspondence. Box. 4. Folder 12). По просьбе Ремизова программа была прислана не позднее 26 июля 1927 г., после того, как писатель, ознакомившись с анонсом постановки, заметил в ответном письме, провоцируя своего корреспондента на продолжение театрального эксперимента c использованием дополнительных сцен: «А интересно было бы взглянуть "пре<ние> Ж<ивота> с<о> С<мертию>" с преддверием. Я думаю, здесь можно как угодно "окружать". Попробуйте поставить зимой (на чешский перевела надежда Филаретовна Мельникова-Papouškova). Но ей не удалось поставить и неиздано» (Письма А.М. Ремизова к В.В. Перемиловскому / Вступ. ст. и коммент. А.М. Грачевой; подгот. текстов Т.С. Царьковой // Русская литература. 1990. № 2. С. 202). Небольшую биографическую справку о Перемиловском с впервые установленным годом его кончины см. во вступительной статье к публикации рассказов В. Маркаде: Деменок Евг. Валентина Маркаде. Несколько рассказов (Южное сияние. Одесский литературно-художественный журнал. 2022. № 1 (41). С. 194).
*3. Премьера спектакля в 1907 г. выпала на день св. великомученицы Варвары – 4 / 17 декабря.
*4. Аркадий Павлович Зонов (1875—1922) был знаком с Ремизовым по Пензе, где в 1897 г. будущий писатель, а на тот момент ссыльный революционер, находился под полицейским надзором. В то время Зонов вместе со своим товарищем, уроженцем Пензы, Вс.Э. Мейерхольдом были студентами Музыкально-драматического училища при Московском филармоническом обществе. В 1903–1904 гг. Зонов и Ремизов снова встретились в труппе В.Э. Мейерхольда «Товарищество Новой драмы». Здесь Зонов исполнял обязанности помощника режиссера, а Ремизов занимался формированием репертуара театра. В феврале 1906 г. Зонов вместе с частью труппы Мейерхольда вошел в состав театра В.Ф. Коммиссаржевской. В постановке «Бесовского действа» он реализовался как один из блистательных исполнителей роли демона Тимелиха и помощник режиссера (сначала В.Э. Мейерхольда, а затем Ф.Ф. Коммиссаржевского). Подробнее: см.: Дворникова Л.Я. Алексей Ремизов и Аркадий Зонов: К истории художественной жизни России начала XX века // Алексей Ремизов: Исслед. и материалы / Отв. ред. А. М. Грачева и А. д'Амелия. СПб.; Салерно, 2003. С. 327–366. Сведения о дате рождения дочери Зонова Лидии-Христины не установлены. Однако инскрипт Ремизова может служить ориентиром для уточнения биографических данных, поскольку, по другим сведениям, известно, что в 1911 г. Лидии-Христине Зоновой было 4 года (см.: Там же. С. 353). Таким образом, вполне вероятно, что она появилась на свет именно 4 декабря 1907 г.
*5. Ремизов приводит события личной биографии, ассоциированные с Варвариным днем в разные годы жизни. Согласно его дневниковой записи, опубликованной писателем в его книге «Кукха. Розановы письма» (1923), встреча с товарищем юности С.П. Ремизовой-Довгелло Михаилом Гавриловичем Сущинским (революционером, членом партии с.-р.) состоялась не в 1907, а в 1905 г. днем позже – 5 декабря. См.: Ремизов А. Кукха: Розановы письма / изд. подгот. Е.Р. Обатниной. СПб., 2011. С. 36 (Лит. памятники). М.Г. Сущинский и его сестра Мария Сущинская – подруга Ремизовой-Довгелло по Высшим женским (Бестужевским) курсам, стали прототипами персонажей (Сергея и Зины Рашевских) повести «Оля» и соответствующей части романа «В розовом блеске». См. недатированное упоминания об этой же встрече в романе «Иверень» (Ремизов А.М. Собр. соч. в 10 т. М., 2000. Т. 8. С. 383), в котором сюжет с внезапным появлением в Петербурге писатель связывает с проблемой внешней оценки и самоотождествления. Развернутый рассказ о визите Сущинского сохранился в первоначальной редакции главы «Сквозь огонь скорбей», впоследствии переписанной для романа «В розовом блеске» уже без этого сюжета: «Поздно вечером на звонок я отворил дверь – мы жили на Песках, на 5-ой Рождественской – кто-то незнакомый, высокий мне показался, смело спросил <…>. Это был М.Г. Сущинский, брат любимой подруги С<ерафимы> П<авловн>ы (В «Оле» Рашевский и Зина). За чаем он рассказывал о себе: он приехал из Парижа, где пять лет прожил в эмиграции, теперь он устроился в Твери – доктор; в Париж он попал не сразу, дважды бежал из Сибири и первый раз неудачно, арестовали на границе и отправили назад, как бродягу, он скрыл свое имя; его двойное бегство было полно приключений, чего он только не видел, и каки опасности ему угрожали, не раз был на волосок от смерти. – "Самое страшное бродяги". Он не может забыть ночи, проведенной в покинутой избе с бродягой; очень измучился в дороге и заснул было, а этого только и надо, бродяга товарища не пощадит, если узнает, что есть, чем поживиться, обыкновенно и приканчивает, когда тот заснет, и никакая сила не поможет. – В ведь так бродяжка, – он обратился ко мне и улыбнулся: – вроде вас, но у него всегда с собой нож <…>» (ГМИРЛИ. Ф. 156. Оп. 2. № 63, Л. 83–84). Это сравнение глубоко ранило Ремизова. В воспоминаниях, написанных сразу после кончины Серафимы Павловны, он спустя без малого сорок лет раскрыл свои глубокие переживания, связанные с оскорбительным сравнением, пытаясь понять мотивы создавшегося первого впечатления человека, который был преданным другом С.П. Ремизовой-Довгелло: «А в самом деле, во мне что-то, ведь, есть от "бродяжки". Только затерявшись в толпе или сам с собой с своими мыслями, я не чувствую неловкости, но как мучительно мне выходить нá люди – вот на вечерах. Когда иду к эстраде читать и надо. Чтобы я услышал свой голос, знаю, тогда начнется превращение, выпрямляюсь, росту и ничего от бродяжки. Я согласен, пусть, я бродяжка, но никак не согласен, чтобы был при мне нож. Да и откуда ему взяться?» (Там же. Л. 82).
